Никогда раньше я не знал, не предполагал даже, что так может быть, что такое бывает наяву… В следующий миг я внезапно вспомнил, что это как раз и происходит не наяву, а во сне! И как бы ни был я сейчас счастлив, осознание этого факта заставило тоскливо сжаться мое сердце. Оно не верило, что видение может сбыться… И сам я тоже не верил, хотя больше всего на свете хотел этого: знать, что, проснувшись, мы не расстанемся никогда.
Горькая волна пробуждения, подобно тому, как волна океанская выбрасывает на берег щепки и мусор, вышвырнула меня в черную, подсвеченную оранжевыми цифрами будильника ночную явь. А через пару мгновений захлестнувшее меня сожаление сменилось смущением и досадой от внезапно обнаруженного казуса… Мне пришлось срочно вставать и идти в ванную, чтобы совершить вынужденную гигиеническую процедуру и сменить трусы.
Майя
Все решилось! Все решилось!.. Кларисса Карловна одобрила мою кандидатуру! Через месяц я стану начальником отдела!.. И я даже самой себе не могла признаться, что больше переполняет радостью сердце — мое скорое повышение или то, что целый месяц я буду каждый день видеть рядом с собой Матвея, слышать его голос, ловить его взгляд…
Кстати, о взгляде. Как он смотрел на меня вчера! Почему? Что это значит? Ведь еще два дня назад он и не замечал меня, глядел как на пустое место.
Но самое главное, самое странное то, что он сказал мне вчера на прощанье. «Приснись мне снова…» Неужели мне послышалось? Не может быть! Что все это значит?! Ведь, конечно, не то, о чем я в тот момент подумала! Не мог же Матвей видеть мой сон!.. Почему же он так сказал? Наверное, мне это все-таки послышалось. Мне захотелось это услышать. Как захотелось продолжения того сна. И оно произошло сегодняшней ночью! Да еще какое продолжение… В нем наконец все и состоялось. Настолько ярко, так по-настоящему, как не случалось еще никогда в жизни. Даже случай в самолете — это всего лишь намек, слепок, тень блаженного счастья, что я пережила нынешней ночью. Сегодняшний сон был реальней яви. А когда я проснулась и увидела рядом с собой храпящего Ваню, мне как раз и показалось, что я сплю и вижу кошмар…
Неужели я действительно люблю Матвея? Да-да, не надо вздрагивать от собственных мыслей! Ты любишь его, Майка, еще как любишь! Ты просто не можешь без него жить. Ты не можешь дождаться обеденного перерыва, чтобы поехать к нему, увидеть его, услышать!.. А понедельник? Мрачный неуютный день, которого лучше бы и вовсе никогда не было… Как ты ждешь теперь его, будущего понедельника? Дня, когда восемь часов подряд можно будет дышать в унисон с его дыханием…
И все-таки сказал он «приснись» или не сказал? И если сказал, что это значит? А вдруг… А вдруг он тоже?..
«Перестань! Немедленно перестань! — разозлилась я на себя. — Делай что должно, и случится чему суждено. Передавай дела, готовься к новой работе, выбрось из головы всю эту бабскую чушь! Ты напридумываешь сейчас бог весть чего, а потом окажется, что у Матвея просто зуб разболелся, потому он и смотрел так, и сказал вовсе не «приснись», а «катись»!»
Я почти убедила себя в этом. И почему-то сразу стало легче. Да, в общем-то понятно почему. Я боялась. Откровенно боялась, что если вдруг… Если окажется, что Матвей… Нет-нет, не может быть, но если бы это вдруг оказалось правдой… То стало бы катастрофой. Рухнуло бы все. Весь мир, весь его мнимый порядок, рассыпался бы в прах, превратился в хаос. Я не смогла бы жить по-прежнему, а по-иному не смогла бы себе позволить. Я не нашла бы в себе сил, чтобы сломать сразу столько людских судеб…
Ну, а как же я буду жить теперь?! Ведь я просто не смогу находиться с ним рядом, зная, что он не будет моим никогда!.. Что же делать? Отказаться? Срочно звонить Каракатице и сказать, что я не хочу, что не справлюсь… А как же мечта? Ведь потерпеть нужно всего лишь месяц, а потом он уедет, и я забуду его, обязательно забуду!.. Как бы мне хотелось в это верить! И как страшно думать, что это может и вправду случиться.
А чтобы не мучить себя больше глупыми фантазиями насчет общих снов, я решила обязательно все выяснить сегодня при встрече с Матвеем. Но как это сделать, я еще не придумала.
Матвей, увидев меня, вздрогнул. Правда, быстро взял себя в руки, но заливший щеки румянец все равно выдавал его с головой. Это смутило мою решимость и вновь дало волю моим тайным мечтам. «А ну-ка, молчать! Тихо сидеть! — мысленно прикрикнула я на себя. — Он смущается оттого, что ему просто стыдно за мысли обо мне. А думает он о том, что я некрасивая и нескладная, а ему придется провести бок о бок со мной целый месяц».
Я, как обычно, чмокнула в щечку Веру и с невозмутимым видом приблизилась к Матвею.
— Привет, — старательно-равнодушным тоном бросила я ему.
— Здравствуй, — ответил он. Щеки его постепенно приобретали естественный цвет. — Еще раз поздравляю, так сказать, очно.
— А!.. — махнула я рукой. По-моему, притворялась я неплохо, потому что Матвей изумленно взметнул брови:
— Ты не рада? По-моему, ты хотела…
— Я много чего хочу, — рассмеялась я. — В океане, например, искупаться…
Если до этого у Матвея пылали лишь щеки, то сейчас он покраснел до кончиков пальцев ног. Во всяком случае, и лицо его, и шея просто побагровели, а ладони он резко спрятал под стол, наверное, чтобы я не увидела, что и они покрылись краской. Мне даже стало немного страшно, не хватит ли Матвея удар. А собственное сердце забилось столь часто, что на цвете моего лица это тоже, наверное, сказалось.
«Так как же все это понимать? — лихорадочно заметались мои мысли. — Значит, он тоже видел эти сны? Нет, надо выяснять до конца! Только как бы избавиться от Веры, которая уже навострила ушки?.. Хотя не проще ли…»
— Матвей Павлович, — сказала я как можно официальнее, — давайте все-таки сходим к Клариссе Карловне.
— Ну-у… — закашлялся Матвей. — Давайте сходим…
Он поднялся из-за стола, сунул под мышку первую попавшуюся — как мне показалось — папку и, не глядя на меня, зашагал к двери.
И пошел прямо по направлению к приемной Каракатицы.
— Эй, — позвала я. — Ты куда?
— А?.. — обернулся Матвей. Мне даже жалко стало его, так он растерялся. Я тихонько засмеялась, а он хлопнул себя папкой по лбу и тоже улыбнулся.
— Пойдем туда, — мотнула я головой в сторону закутка между кабинетами, где когда-то стоял теннисный стол. Потом стол куда-то делся, в закуток вынесли пару стульев и проводили иногда неофициальные переговоры с глазу на глаз.
Я села, предложив Матвею сделать то же самое. Он отреагировал как-то неуверенно, словно принимал важное решение: продолжать со мной «неофициальную встречу» или бежать без оглядки прочь. И пока он менжевался, важное решение приняла я. Поговорю с ним напрямую, в открытую, и будь что будет! Зачем мне такие мучения?..
Но Матвей меня опередил.
— Майя, — сказал он, наконец-то опустившись на стул и заглянув мне в глаза. Его лицо стало бледным. Он коротко тряхнул головой, словно отгоняя последние сомнения, и продолжил: — Почему ты сказала про океан? Только честно. Это важно… для меня.
