— Слушай, а давай на «ты»? — внезапно вырвалось у меня. — Мы же давно знакомы, и я тебе не начальник как будто…
— Давай, — легко согласилась Майя.
— Вот и хорошо, — искренне обрадовался я. — А позвал я тебя затем… Да ты ведь и сама знаешь!..
— Мало ли чего я знаю, — пожала плечиками девушка. — Ты пригласил — ты и выкладывай.
— Ну, хорошо, — улыбнулся я, откинулся в кресле и сложил на груди руки. — Ты ведь слышала, наверное, что меня в управление переводят, в головной офис?
— Да.
— А на это вот место Кларисса Карловна велела мне замену найти.
— Ты предлагаешь мне поискать кандидатов? — озорно блеснула глазами Майя, и я почувствовал, как зачастило мое сердце.
— Нет. Я предлагаю тебе самой его занять.
— Ага… — приподняла бровки Черникова, будто мое предложение застало ее врасплох.
— Ага, — в тон ей ответил я. — Ага-ага. — И подмигнул.
— Я согласна, — с вызовом глянула на меня Майя, и в огромных черных глазах ее отразилась моя вытянутая физиономия.
— Ну-у… Очень хорошо… — промычал я, действительно несколько сбитый с толку. Я-то ожидал, что девушка станет отнекиваться, я начну ее уговаривать, убеждать… А тут — на тебе! Согласна!..
Майя опять рассмеялась.
— Ты такой смешной сейчас, — сказала она и тут же сильно покраснела. Даже слезы на глазах выступили. Мне подумалось даже, что она вот-вот вскочит и убежит из кабинета. Но Майя осталась, только голову опустила совсем низко, так, что ее солнечные волосы скрыли от меня лицо.
У меня же сердце от этих ее слов заколотилось так быстро и сильно, что я был уверен, что это слышно не только Майе, но и сотрудникам соседнего кабинета. А еще мне неудержимо захотелось броситься к Майе, обнять ее, схватить на руки, прижать к себе и никуда-никуда не отпускать! Никогда…
Я даже привстал. Но тут же опомнился и тяжело рухнул в кресло.
— Ты… это… — промямлил я. — Я, значит… того… Карака… Клариссе Карловне скажу, что ты согласна… Тебе ведь тоже дела передать надо, наверное?..
Майя молча кивнула, не поднимая лица.
— Сегодня среда… Двух дней хватит? — с надеждой спросил я. — А в понедельник бы уже сюда вышла…
Майя наконец-то перестала разглядывать пол и подняла на меня сверкающие влагой черные агаты:
— Если что, я после обеда могу на пару часов в допофис ездить, если все сразу передать не успею.
— Вот и ладненько! — обрадовался я. — К Клариссе вместе пойдем?
— Сходи ты один, — попросила Майя. — А то мне уже ехать пора, автобус отъезжает.
— Ну, ладно. — Я смотрел не отрываясь в спину направившейся к двери Майе. — Ты загляни завтра, ага?
Майя, не оборачиваясь, кивнула. И тут… Сам не знаю, что на меня нашло, только я прошептал вдруг настолько тихо, что и сам-то себя почти не услышал: — Приснись мне снова!..
Девушка замерла и повернулась ко мне столь стремительно, что полы ее плаща взметнулись в стороны, словно крылья орлицы:
— Что?!
В этом ее полустоне-полукрике не было ни капли возмущения или гнева. Напротив, в нем звучало столько надежды, такая потаенная радость вперемешку с невысказанной болью, что мне стало страшно. За себя. Я почувствовал, что могу совершить сейчас любую глупость, сделать нечто такое, что испортит напрочь все то, что еще не свершилось, оттолкнет нас навсегда друг от друга, похоронит еще неродившееся…
И я пересилил себя. Вцепившись в край стола побелевшими от напряжения пальцами, сжав зубы так, что стало больно, я помотал головой и процедил:
— Завтра… Заходи завтра. Поговорим…
Майя снова взмахнула полами плаща и вылетела за дверь, не попрощавшись.
А когда наступила ночь, она исполнила мою просьбу…
Я стоял по пояс в океане, когда Майя появилась на берегу, возникла, словно сплелась из воздушных нитей, обнаженная и прекрасная, будто увязший в песке луч солнца, и, сотворив из брызг радугу, побежала ко мне, раскинув в стороны руки. Когда вода достала ей до пояса, она тряхнула солнечной гривой, подпрыгнула и нырнула, а вскоре ее цепкие пальцы ухватили меня за щиколотки. Потом ладони поднялись выше, руки любимой обняли мои бедра. Затем она прижалась к ним грудью, волосы шелковой кистью мазнули низ моего живота, вмиг разбудив то, что в общем-то уже лишь притворялось сонным, а потом голова Майи вынырнула передо мной, ее глаза блеснули снизу вверх лучистыми искрами, и наконец, словно рождающаяся Афродита, она предстала передо мной из океанской пены и прижалась ко мне теплым, податливым, требующим немедленных ласк телом.
Но я обманул ее ожидания. Вместо этого я подхватил тело Майи и приподнял его перед собой, почти невесомое в океанской воде. Теперь вся она пахла морем, и ее порывистое дыхание несло неповторимый аромат соленых брызг, чуть уловимый йодистый запах водорослей, что-то такое еще — на пределе обоняния, волнующее и загадочное, как сам океан. Губы ее оказались на одном уровне с моими, и я прижался к ним, легонько провел по ним языком — и только. Мне не терпелось сделать иное, и Майя, кажется, поняла мое желание. Она обвила ногами мою талию и чуть откинулась назад, словно призывая меня к действиям. Я кивнул, подвел ладони под ягодицы девушки и стал медленно опускать ее тело. Мягкий живот Мани заскользил по моему, щекоча его курчавыми волосками…
И вот… это произошло так быстро, что я не сразу понял, что уже нахожусь там, в этой долгожданной тепло-влажной глубине… Пусть всего лишь во сне, но мы с любимой стали наконец-то единым целым.
Удивительно (хотя чему стоит удивляться в царстве Морфея?), но океан словно угадал наше слияние и решил нам помочь. Волны стали вздыматься чуть круче, приподнимая и вновь мягко опуская Майю, раскачивая ее как раз с той частотой, что была созвучна нашим желаниям. Океан будто стал полноправным нашим общим любовником — чутким, теплым, ласковым, нежным. Моя любимая закрыла глаза и запрокинула голову, подставив лицо солнцу. Я любовался им, наслаждался переполнявшими меня ощущениями и чувствами и невольно шептал: «Солнышко, Солнышко, Солнышко!..»
Майя задышала чаще, с губ ее сорвалось что-то восторженно-непроизносимое — то ли блаженный стон, то ли клич переполнявшего ее счастья, то ли сердечная благодарность небу, солнцу, мне… не знаю. Любимая крепко схватилась за мои плечи и, отринув уже помощь волн, задвигалась сама, часто и яростно, глубокими толчками нанизывая себя на ту часть меня, которая жила сейчас отдельной, независимой от моего сознания жизнью. Я лишь слышал ее, эту часть, мне передавались ее восторг и блаженство, и я был безмерно, до слез умиления, благодарен ей за то наслаждение, которым одаривала она сейчас меня.
Кульминация не заставила себя ждать, и настигла нас почти одновременно. С отчаянием понимая, что не могу больше сдерживаться, я почувствовал и увидел, как упругой дугой выгнулось тело Майи, как сотрясла его крупная дрожь… Ногти любимой сильнее впились в мои плечи, но я не чувствовал боли, потому что дошел уже до той высшей точки блаженства, когда, кроме невыразимого ощущения высшего счастья, не мог понимать ничего. Весь мир, сам смысл моего существования собрались для меня в маленький жаркий шарик, который находился одновременно и во мне, и в той женщине, которая была сейчас неотделима от меня. Мне показалось, что мы и впрямь стали единым существом, и содрогания тела Майи сладостной пульсацией захватили мой мозг, мое тело, мое естество. Наши стоны слились в один, и, кажется, даже океан дрогнул в этот миг, приняв в себя наше единое блаженство.
