Значение и двусмысленность этой системы может проиллюстрировать случай, произошедший в 1830 году с иностранным солдатом в военном поселении Елисаветграда. Саксонский подданный, младший лейтенант Франтсил, вступил на российскую службу в 1810 году, принеся лишь временную присягу на верность службы. В 1830 году он объявил своему командиру, что «вечно изъявил желание остаться в России верноподданным Его Императорскому Величеству»[75]. Франтсил принес присягу (по-видимому, там и составленную, поскольку ее текст не соответствовал ни тексту официальной присяги на подданство, ни тексту вечной присяги на верность службы). Но любопытно, что, хотя церемония принесения этой присяги была описана в документах как натурализация, текст ее гораздо ближе к вечной присяге на верность службы. Кажется, что занимавшиеся этим случаем чиновники не видели существенной разницы между двумя типами присяги[76]. Любопытно также, что после двадцати лет, проведенных в России, Франтсил внезапно решил, что ему важно формально пройти новую процедуру натурализации. Почему? Хотя в документах нет ответа на данный вопрос, вероятно, что это его желание было связано с революцией, вспыхнувшей в Царстве Польском. В XIX веке война не раз становилась причиной учащения натурализации иностранцев – может быть, они делали это для того, чтобы доказать свою лояльность, а может быть – под давлением российских властей. В любом случае ясно, что эти явления связаны и что натурализация была чем-то большим, нежели простое подытоживание расчета издержек и выгод: она также имела непосредственное отношение к доказательству верности в неспокойные времена.
Создание физической границы вокруг империи
Важным элементом границы гражданства являются физическая граница вокруг страны и учреждения, созданные с целью предотвратить (или сделать возможным) въезд иностранцев в пределы страны и выезд российских подданных за ее пределы. В XX веке физическая граница стала наиболее важным местом осуществления контроля за передвижениями, принудительного обеспечения документами, удостоверяющими личность и гражданство, и основным местом, где проводились в действие законы о гражданстве. История современных жестких границ уходит корнями в начало XVIII века, но их значение в эпоху Нового времени легко переоценить. Питер Салинс показал, как даже, казалось бы, наиболее стабильная, современная и прочная граница в Европе – в Пиренеях между Испанией и Францией – на самом деле была определена и закрепилась гораздо позже, чем полагает большинство исследователей[77]. Это тем более верно для Российской империи – с ее гораздо более протяженной границей, по большей части проходящей не вдоль естественных преград (вроде Пиренеев) и по сравнительно малонаселенным и плохо контролируемым территориям, где сложно добиться соблюдения правил пересечения границ.
Самые основные институты пограничного контроля только начали появляться в XVIII веке, в первую очередь для борьбы с контрабандой и уклонением от уплаты экспортных и импортных таможенных пошлин. В 1724 году Петр Великий резко поднял импортную пошлину для защиты и поддержки роста российской промышленности. До этого момента ни импортные, ни экспортные пошлины не были достаточно велики, чтобы спровоцировать появление широкомасштабной незаконной торговли, но тариф 1724 года изменил ситуацию. Петр принял меры противодействия, приказав срубить лес вдоль границы с Польшей и разместить отряды из четырех – восьми солдат на небольших пограничных постах, расположенных вдоль границы. Эти солдаты должны были не только контролировать импорт и экспорт и облагать его пошлинами, но и ловить беглых крепостных, чье положение все ухудшалось[78]. Наследники Петра снизили тарифы, и значение пограничного контроля уменьшилось. Так было до тех пор, пока в правление Елизаветы тарифы вновь резко не возросли. В 1754 году она предприняла важный шаг, отменив все внутренние пошлины на территории империи, теоретически и на практике переместив взимание импортных пошлин на внешние границы страны. Но потребовалось немало времени, чтобы предпринять серьезные попытки контроля границы. В 1782 году первый закон о пограничной службе предполагал размещение лишь одного патруля на каждые пять километров границы и в значительной степени опирался на волонтеров из числа местных жителей и на поселения казаков, которые власти стремились размещать через равные промежутки вдоль границы[79]. Военные делали для охраны границ все, что могли, стараясь как гарантировать безопасность и защиту приграничных регионов, так и способствовать постоянно шедшей борьбе с беглецами от рекрутской повинности. Несмотря на все эти меры, границу, согласно большинству источников, никак нельзя было назвать хорошо охраняемой[80].
В XIX веке пограничная таможенная служба в течение значительного времени оставалась основной организацией, контролировавшей выезд российских подданных за пределы страны и наличие у всех лиц, покидавших Россию, заграничного паспорта. На протяжении преобладающей части российской истории заграничный паспорт больше всего походил на «выездную визу»: обычно он был действительным лишь во время одной заграничной поездки, а по возвращении его владельца в Российскую империю, как правило, оставался у пограничной службы. Однако заграничный паспорт не был приложением к внутреннему паспорту и служил удостоверением личности для путешественника или эмигранта, так что по сути представлял собой нечто большее, чем виза. В начале XX века выдвигались смелые планы преобразования заграничного паспорта, предполагавшие объединение его функций с функциями паспорта внутреннего и изменение его назначения (из документа, разрешающего выезд из страны, заграничный паспорт должен был стать способом удостоверения личности, позволяющим властям устанавливать местонахождение и личность гражданина).
Попытки укрепить границу росли в геометрической прогрессии в военное время. Одна из первых серьезных попыток взять границу под контроль относится к эпохе наполеоновских войн. В 1809 году правительство озаботилось донесениями о многочисленных польских крестьянах и обедневших польских аристократах (шляхте), подданных российского императора, бежавших с целью найти убежище в сравнительно свободном Великом Герцогстве Варшавском, где они могли поступить на военную или гражданскую службу. Чтобы противостоять этому бегству, воспринимаемому как военная угроза, власти создали вооруженную пограничную службу, наделенную полным правом стрелять в поляков, пытающихся проскользнуть через границу. Основная проблема здесь была военная: эти поляки могли вступить в армию потенциального противника и одновременно лишить царя рекрутов. Мужчин годного для службы возраста, пойманных при попытке перехода границы, сразу зачисляли в российскую армию[81]. Впрочем, как бы ни была важна эта новая пограничная стража, она, по-видимому, всего лишь вносила незначительный элемент непредсказуемости в планы лиц, рассчитывавших эмигрировать. Для охраны границы протяженностью в сотни километров было выделено только два батальона.
