— Извини. Плохо спал сегодня.
— А ты напомни мне, чтобы я вечером приготовила тебе теплого молока.
— Теплое молоко мне не поможет, Рози.
— Почему?
— Я хотел сказать — оно теплое, а меня к себе манит это холодное лазурное небо.
— С какого это времени ты так поэтически настроен? — Рози выглянула в окно. — А день сегодня и впрямь изумительный!
Да уж, подумал он уныло, этот белый, сверкающий мир достаточно просторен, чтобы спрятаться в нем от Рози, подавить свою страсть к ней.
— Знаешь, пойду-ка я прогуляюсь, Рози!
— Прекрасная мысль!
Стив внутренне застонал: как объяснить, что ему просто необходимо побыть одному, чтобы вновь взять под контроль свои чувства! А если она пойдет с ним, зачем ему вообще эта прогулка, которая могла бы быть для него холодным душем, а так — все наоборот, только распалит…
— Для тебя, пожалуй, сегодня слишком холодно.
— Я оденусь потеплее.
— Но мне казалось, ты не очень хорошо себя чувствуешь. Утренняя тошнота и все такое прочее…
— Мне сейчас лучше. Это случается теперь не чаще, чем обычно. И у меня намного больше энергии.
— А как насчет высоты? Здесь большой перепад давления. Ты уверена, что тебе полезны такие нагрузки в твоем состоянии?
— Доктор даже рекомендовал мне нагрузки. Свежий воздух — это всегда прекрасно. Я не слышала, чтобы нормально проходящая беременность была связана с физическими ограничениями.
Теплые карие глаза заискрились, замерцали, как электрическая лампочка, готовая вот-вот погаснуть, — и Стив понял, что он снова не сумеет отказать ей. Тому самому — «не оставляй меня!» — взгляду, которым она всего от него добьется… И он прав: Рози уже готовится надуться, будто он отобрал у нее любимую куклу и бросил в грязь. Сопротивляться этому столь же невозможно, как перестать желать ее.
— Ладно уж, одевайся! И помни: в случае чего — не ныть!
Она ослепительно улыбнулась.
— Ты не боишься, что я тебе об этом напомню?
Рози оделась быстро — легкий свитер, куртка и все остальное. Сам он оделся полегче — холод пойдет ему на пользу. Они вышли на веранду, спустились по деревянным ступеням крыльца и, не сговариваясь, пошли в сторону дороги, видневшейся за несколькими другими хижинами, — она вела в лес.
До чего же прекрасен свежий, пахнущий соснами воздух! Прогулка, едва начавшись, будто рукой сняла всю усталость Рози. Хорошо, что Стив передумал и согласился взять ее с собой! Находиться рядом с ним — уже одно это поднимает ей настроение.
Молча, быстро, не останавливаясь, шли они по дороге. Рози чувствовала: Стив, кажется, пытается освободиться от какого-то владеющего им напряжения. А может, он просто глубоко задумался и потому не замечает, что идет слишком быстро для нее? Пытаясь не сбить дыхание, она прикидывала, сколько еще сможет за ним поспевать.
Украдкой взглянув на Стива, Рози с трудом отвела глаза от его плотно облегающих джинсов и стройной, мощной фигуры!
Проклятие, опять она допустила это — смотрит на него глазами влюбленной девчонки!.. Как же она ненавидит себя за это! У нее нет права воспринимать его как мужчину! Как друга, брата, но не как привлекательного парня, который день за днем разбивает ее сердце и даже не знает об этом. Зря она согласилась приехать сюда; как бы он ее ни уговаривал — не следовало.
— Тебе не холодно? — озабоченно спросил Стив.
Она отрицательно покачала головой.
— А тебе?
— Тепло! — ответил он с большим энтузиазмом, чем, показалось ей, позволяла погода. — Ты не устала?
— Нисколечко! — Рози взглянула на него с надеждой. — А ты?
— Да нет, что ты.
И он продолжил путь. Шагал так же быстро, без слов. Через несколько минут оглянулся на нее, спросил:
— Не слишком быстро я иду?
— Конечно, нет. — Она попыталась обуздать прерывистое дыхание, которое предательски выдавало ее. — А почему ты спрашиваешь? — спустя некоторое время поинтересовалась она.
— Да просто мне показалось, что мы ненароком устроили состязание на скорость, а это вряд ли тебе подходит.
— Не надо мне ни снисхождения, ни одолжений! — запальчиво проговорила Рози. — Вполне держусь…
— Не сомневаюсь. Но был бы тебе очень признателен, если бы ты оказала снисхождение мне: не привык я к высоте, не могу больше идти так быстро. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз был так высоко в горах.
— Ну ладно, — великодушно согласилась она, — так уж и быть, облегчу твою участь.
— Вот, значит, как?
По его загоревшимся глазам Рози поняла: Стив что-то задумал. Опершись руками о колени, он наклонился как бы для того, чтобы восстановить дыхание, потом внезапно, с грацией и проворством кошки нагнулся еще ниже, набрал полную горсть снега и, прежде чем Рози успела среагировать, запустил в нее легким снежком — прямо в лицо попал… Задохнувшись от смеха и холода, она отфыркивалась.
— Шафер, знаешь ты кто?! — Рози слепила снежок и кинула в него.
Стив ловко увернулся, и ее пуля безобидно пролетела мимо.
— Ты никогда не могла попасть даже в стену сарая, Ро, — усмехнулся он.
Она уперлась кулаками в бока, изображая праведный гнев. Приятное возбуждение охватило ее, и не припомнить, когда последний раз такое испытывала.
— Война, Шафер! Я предлагаю тебе сдаться без боя, после ни на что не рассчитывай. Мне чуждо милосердие — пленных не беру!
Он засмеялся, с сожалением покачивая головой.
— Опрометчивая отвага… Мне это нравится в тебе, Рози.
Самоуверенная улыбка героя и победителя стала еще шире. Сколько женщин повержено к его ногам этой улыбкой? Вот несносный, ну, она ему покажет!
— Так ты не намерен сдаваться?
— Не буду. Какие у нас правила?
— Игра без правил!
Кивнув, он вприпрыжку побежал за ближайший ряд деревьев и принялся лепить снежки. Рози нашла высокий сугроб и спряталась за ним, приготовив в свою очередь десяток снежных снарядов. Между тем Стив с громким, воинственным криком пошел в атаку. Сугроб отлично защищал Рози от свистящих снарядов, а когда боеприпасы у противника кончились, она перешла в наступление. Чтобы попасть в Стива, подобралась к нему очень близко и бросила несколько снежков в упор. Промахнулась раза три, а затем стала бить без промаха, до тех пор пока рубашка его спереди не промокла насквозь, а мокрые волосы не упали на глаза.
— Признаешь свое поражение? — возликовала Рози.
— Ладно, признаю…
Ну да, а руку-то держит за спиной…
— Ты не сказал, что сдаешься…
