— У тебя прическа растрепалась… Вон, локон выбился из-под шляпки. Да и помаду подправить не помешает — для фотографий, сама понимаешь, — саркастически улыбаясь, сказал он.
Флорин вспыхнула до корней волос и с трудом сдержала язвительное замечание: не твое, мол, дело!
— Я оставила косметичку в твоей машине. Ты не будешь любезен…
— Нет проблем. А какая она?
— Лиловая сумочка на «молнии» вот такого размера.
— Уже несу.
Бен направился к двери, но на пороге помедлил и хмуро оглянулся — в серых глазах явственно читался упрек.
Когда он вернулся, в холле не осталось никого, кроме Флорин. Бен всунул косметичку ей в руки, а она швырнула ему корзинку. Встав у девушки за плечом, совсем близко, он наблюдал за ее отражением в зеркале.
Флорин выудила помаду дрожащими пальцами. Очень осторожно принялась обводить контур.
— У тебя прелестные губы. Мне они куда больше нравятся такими, как есть.
Розовый тюбик дрогнул в двух дюймах от лица. Девушке отчаянно захотелось одернуть собеседника, заставить воздержаться от новых комплиментов. Не в настроении она, и точка!
— Но сейчас помада очень кстати. А то сразу видно, чем вы со Стоуном занимались в буфетной!
— Его зовут Стоут! — прошипела Флорин, яростно подкрашивая губы.
— Прошу прощения, пусть будет Стоут, — согласился Бен. — Кстати, прическу тоже стоит поправить.
Девушка сорвала с головы шляпку и вручила ему. Бен усмехнулся, глядя сверху вниз на коллекцию дамских аксессуаров. Уму непостижимо, но шляпка с ленточками и корзинка розовых гиацинтов в его руках только подчеркивали мужественность облика Бенедикта Норденгрена!
Флорин надежно закрепила непослушный локон, водворила на место шпильки. Искоса взглянула на спутника. Так и есть, Бен пожирает взглядом ее высокую грудь и обнаженные руки — ведь стоило поднять локти, и свободные рукава соскользнули на плечи! Он заметил, что уличен, и уголки его губ неудержимо поползли вверх.
— Спасибо! — раздраженно фыркнула Флорин, вырывая из его рук шляпку.
— Всегда к вашим услугам, мэм, — протянул Бен. — А теперь, если изъян устранен, пойдем. Нас уже ждут.
Вместо того, чтобы обречь друзей на неизбежную пытку — необходимость поддерживать светскую беседу с незнакомыми людьми, — умница Натали изменила ритуал. Гостей усадили первыми; теперь участникам церемонии, официально представленным, надо было прошествовать через центральный проход к главному столу на виду у всех так, что присутствующие непременно запомнят, кто есть кто.
Флорин и Бен присоединились к группе у входа.
— Мистер и миссис Крейг! — загремел бас распорядителя.
Бен шумно захлопал в ладоши, затем сложил мизинцы и залихватски свистнул. Флорин заткнула уши и смешно наморщила нос. Шафер широко ухмыльнулся, зааплодировал еще громче и заорал:
— Так держать, Джул!
— Подружка невесты и шафер, мисс Флорин Дигби и мистер Бенедикт Норденгрен! — объявил распорядитель.
Бен изящно поклонился, согнул руку в локте.
— Наш выход, мисс Дигби!
Она заставила себя улыбнуться и пошла к столу, ощущая на себе неотрывный взгляд Марка. Едва церемония представления закончилась, Бен услужливо выдвинул для спутницы стул. Флорин сердито отпихнула корзинку к свечам, сорвала перчатки и швырнула их рядом с серебряным прибором.
Усевшись, Бен пробормотал, вроде бы не обращаясь ни к кому конкретно:
— Кажется, в воздухе малость похолодало.
— Я бы предпочла не обсуждать эту тему на глазах у сотни гостей, — тут же отозвалась Флорин.
— Ты на меня злишься.
— Да, и на тебя тоже.
— Тогда прошу прощения. Я и не думал задеть тебя, честное слово. Мне не следовало дразниться.
— Я вовсе не обиделась.
— Тогда зачем швыряться перчатками и надувать губки?
Флорин глубоко вздохнула, на мгновение прикрыла глаза и усилием воли уняла нервную дрожь.
— Повторяю: я не обиделась. И я злюсь не столько на тебя, сколько на Марка, и будь добр, давай на этом поставим точку.
— Влюбленные поссорились? На свадьбе? В буфетной? Да когда вы только успели, ведь и пяти минут не отсутствовали! — Не удостоив его ответом, Флорин демонстративно отвернулась. Бен обвел глазами зал и высмотрел соперника за одним из крайних столов. — Хмм… а жених-то, судя по всему, благодушен и доволен жизнью. Он-то на тебя явно не злится!
Флорин резко вскинула голову.
— Мистер Норденгрен, повторяю еще раз: я не желаю обсуждать эту тему!
— Ладно, найдем другую. О чем бы поболтать? — К столу подошел официант с бутылкой шампанского. Бен протянул ему бокалы. — Ну вот, — мило улыбнулся он, — а теперь долг велит мне вспомнить об обязанностях шафера. К нашей беседе мы еще вернемся.
Он встал, взмахнул руками, призывая к молчанию, обернулся к молодым.
— Леди и джентльмены, я думаю, настало время поднять бокалы в честь великого события. Не нужно говорить, что все мы желаем вам счастья, Джул и Натали, и все мы от души благодарны за то, что радостью своей вы делитесь и с нами. Слова эти идут от сердца, поверьте. Любовь связала вас сегодня; да пребудет она неизменной до глубокой старости! Всех вам благ, ребята, а горести пусть сгинут, словно их и не было! — Бен возвысил голос: — За моих друзей, за Натали и Джула Крейг!
Он осушил бокал, отставил его в сторону, затем шагнул к новобрачным. Джулиан поднялся ему навстречу. Друзья крепко обнялись, пожали друг другу руки, обменялись несколькими словами — совсем тихо. Долго смотрели друг другу в глаза.
Но вот снова раздался голос Бена.
— Полагаю, что как шафер я имею право на ценный приз…
Гости зааплодировали, когда Бен, завладев рукой новобрачной, помог ей подняться. Затем заключил Натали в объятия, поцеловал в губы, отступил на шаг и весело рассмеялся, залюбовавшись порозовевшим лицом.
— Ты будь с ним паинькой, слышишь? Мне этот нескладеха дорог!
— Буду, — согласилась Натали. — Я его почему-то тоже люблю.
Бен кивнул, выпустил ее руки и возвратился на свое место рядом с Флорин. К тому времени, как шафер снова наполнил бокал и чокнулся с ней, гнев девушки угас, сменился искренним восхищением. Есть же на свете мужчины, которые не стесняются открыто выказывать свои чувства. Какая редкость!
— Не хочу, чтобы ты дулась на меня весь вечер, так что давай выпьем за мир и дружбу. Что скажете, мисс Дигби?
Сдвинутые бокалы мелодично звякнули.
— Мир, — улыбнулась Флорин, прислушиваясь к затихающему эху. — И ты меня прости. Я ведь вовсе не на тебя злилась.
— Вот и хорошо.
