Через десять минут наш автомобиль подъехал к дворцу Макферсона, и слово «дворец», пожалуй, лучше всего определяет странную метаморфозу многоквартирного дома.
Это был один из самых живописных приемов, которые мне когда-либо доводилось видеть. Очарованию его способствовало, помимо маскарадных костюмов, смешение рас и крови: ведь Александрия, опять-таки благодаря смешению национальностей, славится красотой своих женщин. Из шести сотен гостей Макферсонов большинство составляли европейцы, и было немало очаровательных блондинок, выглядевших еще более привлекательно рядом с меднокожими красотками, привезенными египетскими чиновниками, в то время как черноволосые египетские аристократки с огромными подведенными глазами, смотрелись, как ценные экспонаты, взятые прямо из гарема богатого паши, что было, в общем-то, недалеко от истины.
Одна из красавиц в наряде Клеопатры сразу же привлекла мое внимание. Она была невысокого роста, чуть выше пяти футов, но обладала замечательной фигурой и одним из самых удивительных лиц, какие я когда-либо встречал. На ее голове сверкал тонкий золотой обруч с королевской эмблемой змея и взлетающего стервятника. Большой, подвижный рот, кожа бронзово-золотого оттенка, необычные глаза — голубые и широко посаженные, вызывающие странное ощущение, будто на тебя смотрят расфокусированным взглядом, заставляли вспомнить о широколицых девушках, иногда рождающихся от связи китаянки и европейца, хотя у нее был маленький прямой нос, заостренный подбородок и довольно высокие скулы.
Гарри танцевал с Клариссой, а я осматривал комнаты дворца и отдал должное шампанскому, которым угощали в великолепной библиотеке, занимавшей весь шестой этаж. Затем мы отправились на поиски Макферсона, чтобы тот представил Гарри некоторым египтянам, но слишком занятый вновь прибывшими гостями, он пообещал сделать это чуть позже. Часы показывали лишь половину второго ночи, и мы решили поужинать.
Едва мы уселись, как появился Закри-бей, сопровождавший ту девушку с необычными, широко посаженными глазами, они расположились за соседним столом, спиной ко мне и Клариссе. Я поспешил лягнуть под столом Гарри, привлекая его внимание, и указал в сторону Закри-бея, чтобы он мог в следующий раз узнать его.
Закри беседовал с «Клеопатрой» по-арабски, но, судя по обрывкам разговора, они просто обменивались любезностями.
Слегка повернув голову, я увидел в зеркале на противоположной стене их отражения в профиль. Зеркало находилось в добрых двадцати футах от меня, и странно было видеть их разговаривающими на таком расстоянии, и в то же время слышать их голоса не далее фута у себя за спиной.
Минут пятнадцать я изо всех сил напрягал слух и уже начал сомневаться, что услышу что-либо ценное, когда внезапно Закри положил свою коричневую ладонь на руку «Клеопатры» и кивнул в сторону двери.
— Вон тот самый малый, — произнес он, — в наряде индейца. Он знаток в этих вещах, и все расшифрует.
Я испытывал жгучее желание повернуть голову и взглянуть на вошедшего, но мне удалось подавить этот импульс, и мои глаза остановились на лице Гарри, сидевшего напротив. Достаточно комичный с сильно загримированным под клоуна лицом и в розовом сверкающем колпаке с пучками фальшивых волос, с открывшимся от изумления ртом он выглядел совершенно нелепо. Почувствовав мой взгляд, он закрыл рот и, наклонившись через стол, прошептал:
— Можете ли вы поверить? Здесь Лемминг. Он только что вошел. Взгляните! Вон, позади вас, рядом с невысокой «голландкой». Он оделся, как индейский вождь, но, клянусь, это он.
Гарри, естественно, не понял, что сказал Закри-бей секундой раньше, египтянин говорил по-арабски, но я был готов подпрыгнуть от радости. Все стало ясно как день. Лемминг не только забрал у Гарри три тысячи фунтов и рассказал О’Киву историю погибшей армии Камбиза, но взялся сотрудничать с ним. Он, вероятнее всего, приплыл в Александрию одним из предыдущих рейсов или прилетел встретить О’Кива. Теперь табличка должна быть передана Леммингу для расшифровки.
Я сделал сердитое лицо, прервав Гарри, и еще раз украдкой взглянул в зеркало. Лемминг в этот момент садился за стол с девушкой в костюме голландки, довольно далеко от нас. Это был высокий молодой человек лет тридцати, худощавый, крючковатый нос, выступающая челюсть и темные глаза прекрасно дополняли наряд краснокожего индейца.
Мы съели все, что могли, но я намеревался пересидеть Закри и девушку, надеясь услышать еще что-нибудь стоящее, и мне снова повезло.
Огромный мужчина в роскошном костюме мамлюка подошел, широко улыбаясь, к их столу и обратился к ней:
— Я вижу, вы закончили ужинать и, насколько я помню, принцесса, вы обещали мне танец.
Она улыбнулась ему и сразу же встала, но Закри задержал ее на секунду и спросил:
— Когда вы думаете уехать отсюда?
Она пожала плечами, взглянула на часики, украшенные бриллиантами, и ответила:
— Сейчас четверть третьего. Думаю, к четырем с меня будет довольно этого.
— Если так, я попрошу его заехать к вам в четыре тридцать, на обратном пути в отель.
— Хорошо, — кивнула она. — В четыре тридцать я буду дома.
Хотя я буквально кипел от охватившего меня возбуждения, мне пришлось сдерживаться, пока Закри не поговорил с Леммингом и не вышел из зала. Лишь тогда я сообщил Гарри и Клариссе о том, что затевалось.
— Чертовски здорово, что я так размалеван, — заметил Гарри, — иначе Лемминг наверняка узнал бы меня и смог бы заподозрить, что мы выслеживаем Закри.
— И я, по счастью, сидела к нему спиной, — добавила Кларисса. Затем взглянула на меня. — Ну, Зоркий Глаз, какой замысел вынашивается теперь?
— Все, что сейчас нужно сделать, — это выяснить, кто такая «Клеопатра» и где она живет?
— Ну и ну! Вот так скорость! — восхищенно пробормотал Гарри, в то время как Кларисса, сделав капризную гримасу, промурлыкала:
— Все эти мужские разговоры чересчур будоражат меня, Джулиан. И сейчас я начну упрашивать вас похитить меня.
— Тогда идемте танцевать, заодно и поговорим, — улыбаясь, сказал я. — А тем временем ваш милый благодушный муж сможет разыскать хозяина и выяснить все, что удастся, относительно интересующей нас дамы.
Я знал, что Лемминга можно оставить по крайней мере на час, и договорившись с Гарри встретиться наверху около буфета, мы с Клариссой пошли танцевать.
Через полчаса Гарри сообщил, что «мисс Клеопатрой» была принцесса Уна Шахамалек и что она живет в одном из больших домов в восточной части улицы султана Хусейна. Ей шел всего лишь двадцать второй год, но пару лет назад она овдовела и обладала, судя по слухам, сказочным богатством.
Можно было не сомневаться, что египтолог-мошенник уедет в одиночестве, ведь перед возвращением в отель ему предстоял деловой визит, и я рассчитывал напасть на него прежде, чем этот визит состоится. Нужно было что-то придумать. В Александрии он приезжий, и вряд ли имеет собственный автомобиль, поэтому, скорее всего, воспользуется такси. Я попросил Бельвилей не терять его из виду, а сам спустился вниз, на улицу. Как я и ожидал, там стояли десятки машин и практически все городские такси. Сделав несколько шагов по тротуару, я заметил двух внушающих доверие водителей с хорошими автомобилями и подозвал их. Достав бумажник, я с заговорщическим видом обратился к ним. Сперва они засомневались, но деньги в Египте решают все, и вскоре они прониклись духом моего предложения, особенно когда я объяснил, что речь идет о шутке с человеком, уведшим мою девушку на последний танец.
