Сон утратил свое очарование. Мальчику начало казаться, что даже просто наблюдая, находясь там, он стал действующим лицом, молчаливым соучастником какого-то ужасающего злодеяния. Он попытался оторваться от фаланги и почувствовал, как разум его падает, камнем обрушивается в океан. Потом падение замедлилось и перешло в скольжение: Натан коснулся верхушек волн как раз над тем местом, где затонул корабль. В воде кто-то был — по-видимому, последний член экипажа: вздымался над поверхностью и снова погружался серый шлем. На человеке не было ни спасательного пояса, ни жилета; долго ему не протянуть. Зная это, хозяева крылоящеров бросили несчастного на произвол судьбы. Хотя лица тонущего видно не было, Натан ощущал его ужас, и внутри мальчика разрасталась, угрожая взорваться, необходимость помочь — мощная, как гнев. Он спустился еще немного и, протянув руку, почувствовал удар холодной воды о кожу; крепко схватил барахтающегося человека за руку. Потом их выбросило из сна с такой силой, что у Натана скрутило внутренности, и швырнуло на каменистый берег. На ночной пляж, где буруны разбивались о гальку и простынями вздымалась морская пена, светящаяся в темноте. Натан разжал сцепившиеся руки и почувствовал, как отдаляется, соскальзывает обратно в забытье. Разбудил его звонок в школьной спальне. Натан сел в кровати, ощущая дискомфорт: рукава пижамы были мокрыми.
* * *
В ту субботу они играли в регби против другой школы. Натан внес свою лепту в победу команды аббатства Ффилде, забив дважды, и вернулся домой поздно, зато в приподнятом настроении. Он собирался рассказать Бартелми о своих снах, но, когда дело дошло до разговора, почему-то разуверился в правдивости собственных видений и оказался не готов подвергнуть их скептическому анализу. Правда, в воскресенье они встретились с Хейзл — необходимость поделиться с ней не ставилась под сомнение. («Не с Джорджем, — решил он, не спрашивая себя почему, — именно с Хейзл».) Следующим утром они с Анни завтракали поздно, заодно слушая по радио местные новости. Планируется жилищная реформа, существует риск затопления в окрестностях деревни. «Предположительно человек, обнаруженный несколько дней назад на пляже залива Певенси, — незаконный иммигрант. На нем был водонепроницаемый костюм, закрывающий тело с головы до ног; он мог добраться до берега вплавь, спрыгнув с корабля. Человек не владеет английским языком, и пока его национальность не установлена. Полиция считает маловероятным, что он действовал в одиночку, и просит местных жителей проявлять бдительность».
Анни заметила, что Натан забыл про свои хлопья.
— У тебя все нормально? — поинтересовалась она.
— Да. Да, конечно. — Натан вернулся к завтраку. Минуту спустя он спросил: — А что с ним сделают? Его могут… посадить в тюрьму?
— Незаконного иммигранта? Наверное. Пока не выяснят, кто он такой, и предоставят ему убежище.
— Но… это же неправильно. Он один. И в отчаянии. Мы должны ему помочь.
Анни тронула заботливость сына.
— Да, должны. Беда в том, что люди боятся. Боятся чужаков — всех посторонних. Они думают, что иммигранты отберут работу и дом, хотя их не так уж и много; ведь приезжие не только занимают, но и создают рабочие места. Но страх отупляет людей, а иногда даже делает жестокими.
— А можно мне взглянуть на него? — неожиданно попросил Натан. — На человека с пляжа?
Анни была явно ошеломлена.
— Думаю, не стоит, — ответила она. — Тебя не пустят. Быть может, лучше ему написать.
— Он ведь не знает английского, — напомнил ей Натан.
Есть совсем расхотелось, и мальчик попросил разрешения выйти из-за стола. Ему нужно было прогуляться на свежем воздухе, чтобы поразмыслить.
* * *
— Это невозможно, — заявила, хотя и не вполне уверенно, Хейзл, когда они с Натаном забрались вечером в Логово.
— Считается, что существует куча других вселенных, — продолжал настаивать Натан. — И это не только написано в книгах; отец Клемент рассказывал нам о других вселенных на уроке физики. Их миллионы: некоторые похожи на наши, другие нет. Это называется многомирьем. А вдруг во сне я на самом деле побывал в одной из таких вселенных и каким-то образом вытащил того человека с собой в нашу?
— Просто смешно, — проговорила Хейзл отчего-то испуганно.
Когда-то в раннем детстве они оба проводили массу времени, исследуя шкафы в надежде найти путь в иные миры; а теперь Хейзл переросла подобные мечты — или старалась убедить себя в этом, одновременно испытывая сожаление, сомнения — и страх перед подобной возможностью. Она понимала, что Натан никогда не солжет ей.
— Ты имеешь в виду магию, — наконец произнесла девочка. Физику она недолюбливала.
— Может быть, — задумчиво проговорил Натан. — А что вообще такое магия? Многие говорят, что это еще одна наука, о которой мы просто не имеем понятия.
— А как же нам выяснить о ней побольше?
— Понятия не имею. Можно спросить дядю Барти, он много чего знает. История, археология, все точные и естественные науки. А еще мама говорит, что готовит он и вправду волшебно.
Хейзл фыркнула.
— Приготовление пищи — вовсе не магия. Хотя на твой прошлый день рождения он испек и впрямь потрясающий шоколадный торт… А бывают специальные книги? Я имею в виду по магии, а не по кулинарии.
Натан кивнул.
— Они называются колдовскими. Однажды кое-что подобное оказалось в маминой лавке. Я думал, они интересные, а они оказались жутко нудные: о начертании рун и символов, сборе растений в полнолуние и скучных ритуалах вызова демонов. Там даже нет ничего о жертвоприношениях, не говоря уже о других мирах. Они нам не помогут.
Воцарилось долгое молчание, наполненное грустными раздумьями.
— Ведьма — вот кто нам нужен, — наконец сказал Натан. — Сотни лет назад здесь сжигали ведьм — на пустыре возле церкви. Дядя Барти мне рассказывал. Я спросил, были ли там настоящие ведьмы, и он ответил, что в основном нет. Но ведь «в основном» — не значит «все»! Я прочел фамилии: там встречались Карлоу — как твоя прабабушка. Она Карлоу по рождению или по мужу?
— Кажется, и то, и другое, — нахмурилась Хейзл. — Папа вечно твердит маме, что их семья выродилась. Он говорил, что прабабушка рехнулась и вышла замуж за двоюродного брата, от чего дети обычно рождаются ненормальными, или недоумками, или еще какими-нибудь… Папа утверждает, что она тоже ведьма, — думаю, лишь для того, чтобы ее обидеть.
— Мы могли бы пойти прямо к ней и спросить, — робко предложил Натан. — Ведь она не будет возражать, если мы только зададим вопрос. В наши дни ведьм уже не сжигают.
— Она как раз таки будет возражать, — убежденно заявила Хейзл. — Она… ну, понимаешь…
Натан понимал. Ядовитый язык и орлиный взор Эффи Карлоу не располагали к излишнему любопытству. И все же…
— Если больше поговорить не с кем, — решил он, — придется спросить у нее. Должны же мы кого-нибудь спросить!
