И только уже осуществив этот манёвр, сообразил он, чторазряженные пушки превратят его в беспомощную мишень для атакующего «СинкоЛьягас». Ибо Блад, предугадав этот удобный момент, тотчас встал к шлюпу бортоми дал по нему залп из своих тяжёлых орудий. Этот залп с относительно близкогорасстояния смёл всё с палубы «Бонавентуры», разбил иллюминаторы надстройки, аодно удачно пущенное ядро пробило нос шлюпа почти на самой ватерлинии, и волны начализахлёстывать пробоину.
Чард понял, что его судьба решена, и снедавшая его злобастала ещё мучительнее, когда он сообразил, какое недоразумение было причинойего гибели. Он увидел испанский флаг над «Синко Льягас» и усмехнулся вбессильной ярости.
Однако тут ему в голову пришла отчаянная мысль, и он спустилфлаг, показывая, что сдаётся. Рискованный расчёт Чарда строился на том, чтоиспанец, не зная численности его экипажа, попадётся на удочку, подойдёт к немувплотную для высадки призовой партии и, захваченный врасплох, окажется в еговласти, а он, завладев таким кораблём, сможет выйти из этой переделкиблагополучно и с честью.
Однако бдительный капитан Блад предвидел возможность такогоманёвра и понимал, что в любом случае встреча Чарда с испанским капитаномгрозит ему серьёзной опасностью. Поэтому он послал за Оглом, и по его приказуискусный канонир ударил тридцатидвухфунтовым ядром по ватерлинии в среднейчасти «Бонавентуры», чтобы усилить уже начавшуюся течь. Капитан испанскогосторожевого корабля, возможно, удивился тому, что его соотечественникпродолжает стрелять по сдавшемуся кораблю, однако это не могло показаться емуособенно подозрительным, хотя, вероятно, и раздосадовало его, так как теперькорабль, который можно было бы взять в качестве приза, неизбежно должен былпойти ко дну…
А Чарду было уже не до размышлений. «Бонавентура» так быстропогружался в воду, что Чард мог спастись сам и спасти свою команду, толькопопытавшись выбросить корабль на берег. Поэтому он повернул к мели у подножиямыса Эспада, благодаря бога за то, что ветер теперь ему благоприятствовал.Однако скорость шлюпа зловеще уменьшалась, хотя пираты, чтобы облегчить его,вышвырнули за борт все пушки. Наконец киль «Бонавентуры» заскрежетал по песку,а волны уже накатывались на его ют и бак, ещё остававшиеся над водой, как иванты, почерневшие от людей, искавших на них спасения. Испанец тем временем лёгв дрейф, и его паруса лениво полоскались, а капитан с недоумением взирал на то,как в полумиле от него «Синко Льягас» уже повернул на север и начал быстроудаляться.
На борту фрегата капитан Блад обратился к Питту с вопросом,входят ли в его морские познания и испанские сигналы, а если да, то не может лион расшифровать флаги, поднятые сторожевым кораблём. Молодой шкипер сознался всвоём невежестве и высказал предположение, не означает ли это то, что онипопали из огня да в полымя.
— Ну, разве можно так мало доверять госпоже фортуне! —заметил Блад. — Мы просто отсалютуем им флагом в знак того, что торопимсязаняться каким-то другим делом. По виду мы — истинные испанцы. В этой испанскойсбруе нас с Хагторпом не отличишь от кастильцев даже в подзорную трубу. А намдавно пора бы посмотреть, как идут дела у хитроумного Истерлинга. На мойвзгляд, пришло время познакомиться с ним поближе.
Если сторожевой корабль и был удивлён тем, что фрегат,которому он помог разделаться с пиратским шлюпом, удаляется столь бесцеремонно,то заподозрить, как в действительности обстоит дело, он всё же не мог. И егокапитан, рассудив, что фрегат спешит куда-то по своей надобности, да и самторопясь взять в плен команду «Бонавентуры», не сделал никакой попыткипогнаться за «Синко Льягас».
И вот спустя два часа капитан Истерлинг, задержавшийся вожидании Чарда неподалёку от берега между мысом Рафаэль и мысом Энганьо, судивлением и ужасом увидел, что к нему стремительно приближается красныйкорабль Питера Блада.
Он уже давно внимательно и с некоторой тревогойприслушивался к далёким залпам, однако, когда они прекратились, сделал вывод,что «Синко Льягас» захвачен. Теперь же, увидев, как этот фрегат, целый иневредимый, быстро режет волны, он не мог поверить своим глазам. Что случилосьс Чардом? «Бонавентуры» не было видно. Неужто Чард совершил какой-то глупейшийпромах и позволил капитану Бладу утопить себя?
Однако другие куда более неприятные размышления вскорезаслонили эти мысли. Каковы могут быть намерения этого проклятого каторжника-доктора?Будь у Истерлинга возможность пойти на абордаж, он не опасался бы ничего,потому что даже его призовая команда на «Санта-Барбаре» вдвое превосходилачисленностью экипаж Блада. Но как подвести искалеченный галион вплотную к борту«Синко Льягас», если Блад будет этому препятствовать? Если же после своейсхватки с «Бонавентурой» Блад замыслил недоброе, то «Санта-Барбара» станетбеспомощной мишенью для его пушек.
Эти соображения, достаточно гнетущие сами по себе, довелиИстерлинга до исступления, когда он вспомнил, какой груз лежит в трюме корабля.Как видно, фортуна вовсе не была к нему милостива, а лишь посмеялась над ним,позволив захватить то, что ему не суждено было удержать.
И тут, словно всех этих бед было ещё мало, взбунтоваласьпризовая команда. Предводительствуемые негодяем по имени Ганнинг, отличавшимсяпочти таким же гигантским ростом и такой же жестокостью, как сам Истерлинг,матросы с яростью обрушились на своего капитана, проклиная его чрезмернуюслепую алчность, которая ввергла их в беду: угроза смерти или плена казалась имособенно горькой при мысли о богатстве, доставшемся им на столь краткий срок.Захватив такой приз, Истерлинг не имел права рисковать, кричали матросы, ондолжен был бы удержать «Бонавентуру» при себе для охраны и не зариться на«Синко Льягас» с его пустыми трюмами. Команда злобно осыпала капитана упрёками,на которые он, сознавая их справедливость, мог ответить только ругательствами,что он и не преминул сделать.
Пока длилась эта перепалка, «Синко Льягас» подошёл совсемблизко, и помощник Истерлинга крикнул ему, что фрегат поднял какие-то сигналы.Это было требование: капитану «Санта-Барбары» предлагалось немедленно явитьсяна «Синко Льягас».
Истерлинг перетрусил. Его багровые щёки побледнели, толстыегубы стали лиловыми. Пусть доктор Блад проваливает ко всем чертям, заявил он.
Однако матросы заверили капитана, что они отправят к чертямего самого, если он не подчинится, и притом без промедления.
Блад не может знать, какой груз везёт «Санта-Барбара»,напомнил капитану Ганнинг, и, значит, есть ещё надежда, что этот каторжникподдастся убеждениям и позволит галиону спокойно продолжать свой путь.
Одна из пушек «Синко Льягас» рявкнула, и над носом«Санта-Барбары» просвистело ядро — это было предупреждение. Его оказалосьвполне достаточно. Ганнинг оттолкнул помощника, сам встал у руля и положилкорабль в дрейф, показывая, что подчиняется приказу. После этого пиратыспустили ялик, куда спрыгнуло шесть гребцов, а затем Ганнинг, угрожаяИстерлингу пистолетом, принудил его последовать за ними.
