сам врос в землю, покрылся корой, и сердце билось медленно, почти не слышно.
Дождался ветра и, слившись с ним, шагнул. Схватил за плечо того, кто шёл к хижине, приставил к горлу нож.
— Я слышал тебя, Ашша-Ри. Почему не ушла?
— Почему не убил? — прорычала она, не оборачиваясь. — Ты знал, что не уйду. Такое не прощают!
— Ты отпустила нас у леса. Вернула стрелу. Почему не убила?
Ашша-Ри дёрнулась. Лезвие наверняка оставило след на коже.
— Ты, знающий мать, — тяжело дыша, сказала она. — Порченый. Слабый. Ты знал, там, у реки, зачем я пришла. Для чего ты мне помог?
Она глядела снизу вверх, оскалив зубы. Блеснули её глаза, блеснул нож у горла.
— Для чего? Эта стрела — я хотела вернуть её не так. Ты, порченый, виноват, что не смогла. Твоя слабость заразна.
— Оставлять тебя за спиной — не слабость.
— Тогда глупость!
— Это смерть может быть глупой, — сказал Шогол-Ву, отводя нож. — Жизнь… в жизни больше цены, чем думаешь ты. Больше, чем думает племя. Даже в жизни того, кто не с тобой заодно.
Ашша-Ри стояла, сжав зубы. Нападать не спешила.
— Законы придуманы до нас. Ты знаешь людей, порченый. Они грызутся, проливая кровь — вот что бывает, если сохранять жизнь слабым и отступникам. Дети тропы жили не так. Хочешь, чтобы мы стали как люди? Чтобы не трогали гниль, пока она не уничтожит нас?
— Верь старым законам, если хочешь. Если они твои, верь. У меня своя тропа, я не зову других по ней идти.
Ашша-Ри вскинула голову.
— Тропа предательства! — воскликнула она. — Тропа, по которой трус бежит, оставляя племя в нелёгкий час, спасая собственную шкуру. Тропа, где порченый встречает врага и дарит ему жизнь! Не мстит за пролитую кровь!
Шогол-Ву промолчал.
— А зверь? Ты украл еду у племени, но сам есть не стал. Ты безумен!
Шогол-Ву не ответил и на это.
— Почему? Почему ты так делаешь, скажи? Я хочу понять!
— Если ты не чувствуешь, Ашша-Ри, то и не поймёшь. Вернись к племени. Я не хочу тебя убивать. И не хочу, чтобы это сделали другие.
— Другие! Я попалась глупо. Этого больше не будет.
Ашша-Ри примолкла ненадолго.
— Они искали мертвеца, — продолжила она. — Тебе и человеку повезло. Я шла за вами, и в другой раз моя рука не дрогнула бы. Потом увидела мертвеца.
Она поглядела в темноту.
— Он шёл в стороне от дороги. Обогнул тех, на пути, чтобы не попасться им на глаза. Но не мог скрыться от меня, а я дала клятву убить каждого, кто мне встретится. Стрела ударила его в спину, и он упал.
Тут Ашша-Ри опять умолкла.
— Упал и стал мертвецом? — уточнил Шогол-Ву.
— Уже был мертвецом, — хмурясь, ответила его собеседница. — Не остался лежать. Пошевелился. Обернулся, увидел меня и побежал прочь. Тёмный, задушенный. Глаза тусклые. Вторая стрела не остановила его, и третья не остановила. Я забыла о тебе, обо всём. Шла за ним, пытаясь понять. Не услышала людей, пока не стало поздно.
— Я не видел мертвеца в лагере.
— Его разрубили и закопали. Положили камень сверху. Я могу показать, где, но теперь он неживой.
Шогол-Ву промолчал, раздумывая.
— Я презираю тебя, порченый, — сказала Ашша-Ри. — Ты заслужил смерть, но всё же тебя я пока не трону. Наверное, боги оставили нас. Что-то случилось, пока мы сидели в долине. Человек не говорил? Мне не к кому с этим прийти, кроме тебя.
— Человек не говорил.
— Так спросим! Пусть говорит, что знает. Те, у лагеря, уже не скажут. Если боги сердиты только на людей, может, пришло время детям тропы вернуть свои земли. Косматый хребет, где спят те, что были до нас. Приречье, обещанное Свартином — он клялся на крови. Спросим!
Шогол-Ву покачал головой.
— Человек болен, — сказал он. — Плохой кашель, жар. Если выживет, спрошу.
— Почему не теперь? Пусти, я спрошу его. И пусть умрёт, а ты ещё можешь вернуться к племени. Я промолчу о твоей слабости, если пойдёшь со мной.
Шогол-Ву задумался.
— Я спрошу сам. Но потом уйду с человеком. Я дал слово, мы смешали кровь.
— Слово! Свартин Большая Рука дал нам право нарушать любые клятвы. Мы больше ничего не должны ничтожествам, знающим матерей. Зачем ты смешивал кровь?
— Взамен я получил то, что нужно мне. Идём. Спросим, и ты уйдёшь.
Нептица кинулась к открывшейся двери, но тут же отскочила. Забилась в угол у печи, зашипела, защёлкала клювом.
— Краденая добыча, — сказала Ашша-Ри. — Зачем она тебе? Ты её не ешь. Тогда зачем?
— Я думаю, зверя послал Двуликий. Он хотел, чтобы мы шли вместе.
Ашша-Ри поглядела пристально, сощурив тёмные глаза.
— Трёхрукий отнял у тебя разум. Обделил с рождения, а теперь забрал и остаток.
Человек завозился под шкурами, провёл рукой по лицу.
— Проклятые видения, — пробормотал он. — Ох, боги, раз уж я помираю, почему бы не показать мне напоследок купальню с голыми бабами? Почему не тот трактир… как его, в Лесовинах… нет, у Большого Корня. Пойло рекой…
Голос его сошёл на хрип, и человек закашлялся.
— Так нет… Синерожие… Эй, дикая баба, ты хоть спляши. А эти пятна у вас по всему телу? Я б поглядел…
Ашша-Ри дёрнулась. Шогол-Ву перехватил её руку, метнувшуюся к ножнам.
— Нет, — сказал он. — Спросим, но не убьём. Я говорил, он болен.
Дочь детей тропы повиновалась нехотя, стиснув зубы.
— Убить хотят ещё, — прошептал человек. — Почему она не танцует?.. Попаду к ушам богов, всё выскажу…
Шогол-Ву склонился над ним, тронул за плечо.
— Ты знаешь про мертвецов? Расскажи, почему мёртвые ходят по дорогам.
— Мёртвые… по дорогам? А, я ж потому с тобой и связался. Увидят, чего доброго… кха… прикончат…
Человек закашлялся слабо и умолк.
— Когда это началось? — спросила Ашша-Ри. — Почему мертвецы не лежат в земле, как должны?
— Когда?..
Человек уставился на неё мутным взглядом.
— С поры жёлтых листьев, пожалуй… Или с первого снега? Нет, с листьев… Всё та девка виновата, кто ж знал, что она дала обещание в ночь Всех Богов… Костры ещё чернели на берегу, а она уже к другому на колени влезла…
— Женщина оскорбила богов? Из-за неё это случилось?
— Из-за неё, девки гулящей… Все вы такие. А дикие бабы — особенно…
Ашша-Ри выхватила нож с рычанием. Шогол-Ву успел, сжал её запястье. Медленно, медленно отвёл в сторону. Руки дрожали, клинок плясал.
— Зачем ты его защищаешь, порченый? Он уже почти мёртв! Докончим то, что начали боги, и уйдём!
— Я говорил. Ты уйдёшь одна, я уйду с человеком.
— К Заставе, — донеслось с лежанки. — К
