ответила я.
— Прекрасно, — обрадовалась мама. — Так о чем?
— У папы сегодня свидание.
— Правда? А как она выглядит?
— Не знаю.
— Слушай, — заявила мама, — когда увидишь ее, рассмотри хорошенько — потом мне расскажешь.
— Ладно.
— Что-нибудь еще?
Я старалась припомнить еще что-нибудь, но так и не смогла, так что пришлось сказать нет.
— Ну и хорошо, тогда я пойду и смою, наконец, хлорку с волос.
Я положила трубку и пошла в туалет пописать. А потом прошла к себе и вытащила всю свою одежду. Я открыла дверцу шкафа и стала смотреть на себя в зеркало. Когда я представляла, что меня в таком виде застанет папа или мама, мне делалось плохо, а когда я думала о Барри или мистере Вуозо, мне становилось лучше. Потом я опустилась на пол, раздвинула ноги и постаралась внимательно себя рассмотреть. Там все было розовое, волосатое и мокрое, просто уродство. Я уже начала было вставать, когда решила взглянуть на себя еще разок. И теперь я понравилась себе гораздо больше. Из “Плейбоя” я вычитала, что там есть такое место, из-за которого всегда бывает оргазм, но не знала, где оно именно. Я начала трогать себя в разных местах, чтобы обнаружить эту точку, потом стала себя тереть. Когда начался оргазм, я посмотрела на себя в зеркало и подумала, что у меня там все довольно симпатичное, но когда приятное ощущение прошло, я передумала.
В постель я легла еще до папиного приезда. На следующее утро, когда я спустилась завтракать, на кухне вместе с папой обнаружила какую-то незнакомую женщину. Они держали чашки с кофе и разговаривали, а у женщины было ужасно нелепое выражение лица — как будто она считала папу интересным или симпатичным.
— Доброе утро! — воскликнул папа, увидев меня.
— Доброе утро, — ответила я и встала, смутившись, посреди кухни. Я не знала, надо ли мне вернуться к себе или можно остаться.
— Доброе утро, — поздоровалась женщина, повернувшись ко мне. Совсем миниатюрная, и с темной кожей, как у меня и папы. У нее были огромные карие глаза с большими веками, и когда она моргала, тени для глаз красиво переливались. Я одного не понимала — как это она так спокойно сидит тут с голыми ногами в папиной рубашке и даже не боится, что он даст ей пощечину.
— Джасира, — сказал папа, — познакомься, это Тэна Панос.
— Привет, — ответила я и подошла чуть поближе.
Тэна протянула мне руку, все еще теплую от чашки с кофе, и я ее пожала.
— Я очень рада с тобой познакомиться, Джасира. Твой отец постоянно о тебе рассказывает.
— Правда? — спросила я, слегка смущенная.
Тэна кивнула.
— Ты — очень важная часть его жизни.
— Да-а? — протянула я.
— Это был комплимент, — намекнул папа.
— Спасибо, — сказала я.
— Не за что.
На плите стояла сковорода с оладьями, и папа усадил нас с Тэной за стол, а сам начал за нами ухаживать. Оладьи были папиным фирменным блюдом. Он сам готовил тесто, а потом обжаривал их в масле, чтобы получалась хрустящая корочка. Тэна попробовала первую оладью и провозгласила:
— О, Рифат! Теперь я твоя навеки.
— Весь секрет в разрыхлителе. Надо не жалеть разрыхлителя, — заявил папа.
— Не хочу знать никаких секретов, — отмахнулась Тэна. — Хочу, чтобы ты готовил мне оладьи.
Он рассмеялся и сказал:
— Ну, это всегда пожалуйста.
Когда тесто закончилось, папа взял тарелку с оладьями и подсел к нам. Он начал рассказывать всякие забавные истории про НАСА, наверняка выдуманные, потому что вообще-то он там всех ненавидел. Потом похвалил меня, рассказал, какая из меня чудесная няня.
— Ты бы видела, как ее любит этот малыш, сын соседей.
Тэна улыбнулась:
— Не сомневаюсь.
— Ну, он не очень-то меня любит, — возразила я. На самом деле Зак меня ненавидел. Не знаю, с чего папа взял, что я ему нравлюсь.
— Ну конечно же, он от тебя в восторге, — категорически заявил папа. — Вы с ним постоянно играете в бадминтон.
— А как его зовут? — поинтересовалась Тэна.
— Зак, — ответила я.
— У него папаша — резервист, — сказал папа, скорчив многозначительную мину.
— Вау, — отреагировала Тэна.
Папа кивнул:
— Он узнал, что я из Ливана, так теперь думает, что я фанат Саддама.
— Как типично, — сказала Тэна.
— Я позволил Джасире у него работать только из-за того, что она копит деньги на колледж, — продолжил папа. — Иначе ни за что бы ее к нему не подпустил.
— И много уже накопилось? — спросила у меня Тэна.
— Не знаю, — призналась я.
Она рассмеялась:
— Не знаешь?
— Папа сам кладет деньги в банк.
— Понятно, — протянула она. Потом взглянула на папу и спросила: — Так сколько у нее там денег, Рифат?
Папа подумал с минуту, потом ответил:
— Что-то около двухсот долларов, кажется.
— Ого, — удивилась Тэна. — Неплохо для начала.
— Спасибо.
— А кем ты хочешь стать? — поинтересовалась она.
— Я не знаю.
— Ты могла бы стать моделью, — предложила она.
— Только попробуй, — сказал папа.
— Что это значит, “только попробуй”? — удивилась Тэна. — Модели зарабатывают кучу денег.
— Она пойдет учиться в колледж, — заявил папа, — и заработает кучу денег, став инженером.
— А она хочет быть инженером? — спросила Тэна.
Папа пожал плечами:
— У нее неплохо с математикой и точными науками.
Тэна повернулась ко мне и сказала:
— Не учись на инженера, Джасира. Это так скучно. Стань моделью, заработай кучу денег, а потом потрать их на путешествия.
— Хорошо, — согласилась я.
— Хватит забивать ей голову всякой чушью, — заявил папа.
— Мы просто разговариваем, — сказала Тэна. А потом она протянула руку и погладила папу по щеке, после чего он, кажется, забыл вообще обо всем на свете.
Позже, когда она встала, чтобы поставить тарелку в раковину, я заметила, как папа пялится на ее ноги. Она извинилась и пошла в ванную, а он все смотрел, как она идет. Потом повернулся ко мне и сказал:
— Правда, хорошенькая?
— Правда, — согласилась я.
— Постарайся не выглядеть такой несчастной, ладно? — попросил папа, относя тарелку в раковину. — Никто не выйдет замуж за мужчину с несчастным ребенком.
— Я не несчастная, — возразила я.
— Тогда почему ты не улыбаешься?
— Не знаю.
Я хотела было помочь ему загрузить посуду в машину, но он прогнал меня и сказал:
— Не надо, ты только всем настроение портишь.
Я пошла к себе и закрыла дверь. Но скоро пришел папа и начал стучать в дверь.
— Вернись обратно, — прошептал он.
— Зачем?
— Она хочет тебя накрасить.
— Накрасить?
Он кивнул.
— Все никак не угомонится, говорит про этих дурацких моделей.
Я согласилась и пошла за ним в столовую. Тэна уже надела юбку и блузку и разложила
