– двенадцать. Набрала, несмотря на казус, случившийся на вступительном экзамене по физике.
…Благополучно сдав трудную физику, стояла на фабричной проходной, ожидая маму. Когда та пришла, кинулась на ей грудь и разревелась.
– Доченька, ну и бог с ним, с этим институтом! – неверно истолковав мои слезы, стала утешать мама, – пойдешь работать, а на следующий год опять попробуешь поступить.
– Не надо на следующий год, я пятерку получила!
– А чего же плачешь?
– От радости, наверное! – и стала рассказывать, как взяла билет, села за парту, вытащила шпаргалку, положила на коленку и, прикрыв юбкой, бессовестно все скатала. Как «препод» заметил, подошел, посмотрел фамилию на моем листе, пошел к своему столу. А там, заглянув в свой талмуд, (вовремя, ах как вовремя!) понял, что за меня просили! Вернулся, помог спрятать шпаргалку, пробежал глазами ответ и кое-что к нему добавил. Потом улыбнулся, со словами:
– Вы же все знаете, зачем было так рисковать? – поставил пятерку, и я отправилась через весь город к маме на фабрику – порадовать.
А первый вопрос, что был в том билете, помню до сих пор: простенький такой вопросик – «Строение атома».
Есть у меня закадычная подружка Лариса. Мы жили по-соседству, учились в одном классе, а потом в группе «ж» математиков сообща постигали (не скрою, с большим трудом) высшую алгебру. Медленное танго или задорный чарльстон на танцах в летном училище отплясывали тоже вместе. Вобщем, скучать было некогда – жизнь била ключом, семестр проходил в безудержном веселии, только на учебу времени не хватало – с наступлением сессии приходили суровые дни. Труднейший предмет – матанализ сдавали, бывало с третьего захода.
Не знаю, где проливали слезы другие двоечники – мы с Лариской под деканатом. Казалось бы – ну и рыдай себе где-нибудь в уголочке – так нет же! Драма должна происходить у всех на виду – устроившись у широкого окна, мы ревели белугами.
– Еще и ВП с начерталкой прокатил! – всхлипывала я, подсчитывая «заваленные» экзамены.
А тут – ну надо же! – выходит из дверей сам «ВП» – доцент Горячкин и сочувственно говорит:
– Ладно, девчонки, не расстраивайтесь. Приходите ко мне завтра начертательную геометрию пересдавать.
Горячкин, конечно, хорошо знал, что до завтра «начерталку» не выучить, и вечный вопрос студента:
– А можно завтра пересдать? – приводил его в восторг:
– У этого нахала за ночь знаний не прибавится ни на каплю, но он обязательно придет завтра «подчищать» свой «хвост»! – с улыбкой поучал наш доцент молодого аспиранта.
По дороге к дому хохотали, начисто забыв про злополучный провал, а у родных дверей снова начинали рыдать – чтобы мама пожалела. Мама жалела, но привыкшая все контролировать, бывало, наутро шла выручать свое легкомысленное чадушко. Иван Леонович Ионесян, наш заботливый и отзывчивый декан, обычно «входил в положение».
За четыре года мама познакомилась со многими преподавателями моего института…
Шпаргалок писали немыслимое количество – каждый уважающий себя студент физмата шел на экзамен, имея при себе три-четыре комплекта. Ведь если есть шпоры, да еще написанные своей рукой, это, считай, уже полдела сделано! У девчонок все ноги были исписаны формулами. Если обычные юбочки едва прикрывали попу – у доски ее даже приходилось придерживать левой рукой, то на экзамен надевали юбку до пола. Под ней еще одна, а там, в специальном кармане – главный комплект шпор.
…«Колумб Америку открыл, страну для нас совсем чужую,
Дурак, он лучше бы открыл на нашей улице пивную!» – ликовали под аудиторией мальчишки-однокурсники сдавшие матанализ. Они уже сгоняли в гастроном – затарились «студенческим» портвейном «три семерки» и теперь с нетерпением поджидали последнего «мученика», чтобы засесть в 248-й комнате общаги за карточным столом – расписать «пульку». Ведь покер – это такая классная разминка для мозгов студента физмата!
Седой преподаватель, Федор Ильич Севрюков прикрыл плотнее дверь в коридор, протянул мне зачетку и жалостно так сказал:
– Вам, Виктория, надо бы учиться на гуманитарном факультете.
– Почему?
– Там больше девушек, чем ребят. Вот сейчас выйдете за дверь и как станете доставать, я извиняюсь, из-под юбочки свои шпаргалки – ведь парни кругом?
– А у нас на экзамене – как на фронте – пола нет! – сияя глазами, пафосно отвечала я, пряча в большой черный портфель темно-синюю книжечку с вожделенным трояком.
Зачем мы пишем такую массу конспектов, учим высшую алгебру и матанализ – казалось тогда. Ведь в школе, где придется работать, пригодится только элементарная математика, а мы ее вообще проходим факультативно! Только через много лет поняла – учили все это для общего развития – меня не бросает в дрожь при виде знака квадратного корня, интеграла или синуса с косинусом.
Для чего девочек отдают в институт? Для того чтобы они поднабрались ума, расширили кругозор, выработали правильный взгляд на окружающий мир и свое отношение к нему, а самое главное (скажу по секрету), чтобы нашли там умных, перспективных, интеллигентных женихов – отцов своих предполагаемых детей.
В одной группе со мной учился симпатичный паренек Игорь – жизнь будто подсказывала…
С горем пополам вытянули первую сессию, быстро пролетело беззаботное лето 1967 года, и вот мы уже студентки второго курса. Будь я писателем, ту далекую историю рассказала бы так.
…Девочка была светленькая, нежная и очень юная. Училась на физмате, и это – Вика и физмат – казалось совершенно несовместимым. Она смотрелась бы лучше где-нибудь на филологии или географии, но изучала именно математику. Матанализ и высшую алгебру, начертательную геометрию и совершенно новый предмет – информатику. Свободно «брала» интегралы, досконально знала что такое «логарифм» и «теорема Ферма» – для неё это было просто как дважды два. Просидев ночь за конспектами, шла сдавать очередной экзамен и опять садилась за учебники – сессия! Вика любила свой институт – как любила все, что её окружало. Любила лекции, когда на самом верху, на галерке, можно было вязать очередной шарф или разложить картишки – погадать на короля, слушая «препода» вполуха.
У Левки, курсанта «АВВАУЛа» – училища военных летчиков, при виде неё перехватывало горло, и терялись слова. Высокий, с большими руками и ногами, он был еще по-щенячьи неуклюж, но довольно красив. Большие серые глаза смотрели на мир внимательно и пытливо, широкий лоб и прямой нос говорили о хорошей породе, а от ямочки на подбородке нельзя было оторвать глаз.
Они встретились на танцах в летном училище, куда Вика пришла с подружкой Ларисой. Отличник Левка в тот день сдал два зачета: по СВЖ (самолетовождению) и РТС (радиотехнической связи)
