У меня моментально из головы всё вылетело: и то, что случилось в магазине, и остальное. Я больше думать ни о чём не могла. Точнее, я вообще больше думать не могла и, кажется, дышать больше не могла, и сердце у меня остановилось, и стало жарко, даже слёзы мгновенно высохли, и мурашки побежали по спине и рукам, будто я замёрзла. А Слава отстранился и произнёс шёпотом:
— Теперь успокоилась?
— Ага, — выдохнула я, почти не осознавая, что делаю.
Он спросил, а я на автомате ответила.
— Ну всё, пойдём отсюда, — сказал он. — Можешь идти?
Я кивнула. Только уходить мне не очень-то хотелось. Хотелось, чтобы он опять… ну хотя бы ещё разочек. У меня губы до сих пор жгло. И, наверное, это не пройдёт, если не повторить. Я их облизнула — не помогло — и посмотрела Славе в глаза. Я старалась, я изо всех сил старалась, чтобы он обо всём догадался по моему взгляду. Но он лишь настойчивее повторил:
— Пойдём. — Взял меня за руку и тут же развернулся, шагнул, потянул за собой.
Я, конечно, пошла, покрепче сжала его пальцы.
Держаться за руку тоже приятно, но целоваться гораздо круче. А ещё я счастлива, что мой первый настоящий поцелуй был именно со Славой. Я даже нарочно лицо опустила и смотрела под ноги всю дорогу, потому что мой рот сам собой расплывался в улыбку, и я ничего не могла с ним поделать, так же как недавно со слезами и рыданиями.
Вот я же говорила. Говорила. Я же верила. Что это случится. А то, что не раньше, не сразу после нового года, так Слава, видимо, действительно был занят. Или сомневался, что я отвечу взаимностью. А тут всё просто удачно сложилось.
Хотя, конечно, нет, не совсем удачно, но я… я почти уже не жалела, что мне пришлось пережить весь этот ужас в магазине. Оно того стоило. Иначе бы Слава и дальше не решался и тянул с этой неопределённостью. Но теперь я точно знаю, что он ко мне неравнодушен — совсем как и я к нему — даже очень неравнодушен. Никто ведь не станет целовать человека, который ему не нравится.
Меня с невероятной силой тянуло наконец-то всё рассказать ему и признаться, но пока шли до моего дома, Слава молчал. Вот и я молчала. Думала, когда дойдём до подъезда, остановимся, тогда и поговорим. Ну или он опять поцелует меня — тогда и без слов всё будет ясно.
Я уже даже представила, как это произойдёт, и, пока мы приближались к подъезду, моё сердце стучало всё сильнее и чаще. От предвкушения и волнения мне опять стало жарко, я даже вспотела, хотя на мне был не пуховик, а лёгкая курточка — ведь до торгового центра недалеко, я и не стала утепляться. Но Слава остановился напротив крыльца, отпустил мою ладонь, мельком посмотрел на меня, кивнул в сторону входной двери.
— Вот и пришли. Ну всё, беги.
В смысле?
— А я тоже пойду. А то опаздываю.
Ясно. Тогда ладно. Поговорим в следующий раз. И, когда оказалась дома, в своей комнате, я всё-таки решилась и написала ему в личку «Спасибо!». Он не ответил, но это понятно — потому что его не было в онлайне. А я уселась за стол, упёрла подбородок в ладони, сидела и вспоминала, как всё произошло. Не в магазине, а потом. Иногда трогала губы, чтобы лучше представлялось. Даже про уроки едва не забыла, очнулась, только когда мама ужинать позвала.
Я не стала есть на кухне с родителями, забрала тарелку к себе, потом всё-таки занялась домашкой, сделала, как смогла. Мне же явно не до неё было. Даже если «двойку» получу — плевать на неё, не расстроюсь. Это же такая ерунда по сравнению с нашими отношениями со Славой. Тем более, потом её можно исправить.
Если честно, я уверена была, что ночью не засну. Но ничего подобного, наверное, всего минут пять прошло, и я вырубилась. Видимо, за день настолько испереживалась, что никаких сил не осталось. А утром, проснувшись, я сразу полезла в телефон, проверила личку.
Слава мне ответил! Написал «Не за что».
Как это «не за что»? Он же меня спас. Будто самый настоящий герой. И я не удержалась, отправила ему стикер: лисёнка, показывающего сердечко.
Вроде бы ничего особенного — я и Оксане его часто отправляю, и Даше, когда с ней переписываюсь — и в то же время, кто хочет, поймёт.
Я Славе и потом писала. Не признания, конечно, а что-нибудь простое, но достаточно личное — мы ведь теперь не просто знакомые. «Доброе утро!» или «Как дела?» И он отвечал, правда обычно коротко: «Доброе», «Всё ОК». Но он же вообще по жизни не болтливый. И я всё равно несколько раз перечитывала.
Жалко только, что, когда я пришла к Оксане в гости, Слава сразу ушёл — опять куда-то торопился — и поговорить нам так и не удалось. А в личке — это же не то, как и по телефону.
Но зато потом он мне сам написал. Между прочим, седьмого марта. Я, как увидела, что от него в личке сообщение, едва телефон не выронила, потому что у меня руки от волнения задрожали. И в горле сразу пересохло, и даже живот немного скрутило.
«Ты завтра как? Свободна днём?»
«Ага, свободна», — набрала я побыстрее, с трудом попадая в нужные буквы трясущимися пальцами. Сто раз исправлять пришлось. Отправила и наблюдала, как бегали точки, после надписи «Вячеслав печатает».
«Я к часу подойду к твоему дому. Встретимся на углу?»
«Конечно».
Разве я могла отказаться? Тем более завтра не обычный выходной, а праздник. Наверное, Слава специально его дожидался, чтобы сделать мне вот такой подарок.
Он классно придумал. Это так трогательно и мило. И запомнить легко, чтобы потом отмечать: «Восьмого марта мы начали встречаться».
Глава 8
Вот на этот раз ночью я почти
