— Должно быть, это очень тяжело — обихаживать животных, —сказал я.
— Эй, послушай, чего это мы все говорим о моих трудностях?Давай поговорим о твоих?
— У меня нет никаких трудностей.
Так, весело болтая и осторожно прощупывая почву, мы доехалидо аэропорта. Крамер оказался тоже не промах. Едва только я называл имякакого-нибудь постояльца, как он сразу же переводил разговор на другую тему. Несразу, правда, но постепенно я понял, что он взял себе за правило никогда необсуждать одних гостей с другими.
Отыскав телефонную будку в самом тихом месте, я позвонилБерте Кул.
— Дональд, — услыхал я в трубке знакомый голос, — ну, как тытам?
— Пока что все в порядке, за исключением того, что нашезадание похоже летит ко всем чертям.
— Что ты несешь?
— Этот парень… Бруно, или действительно травмирован, илинастолько хитрая бестия, что в такую грубую ловушку, как наша, не попадается.
— Хочешь сказать, что тебе ничего не светит? — с упрекомспросила Берта.
— Это не вопрос, светит мне или светит, — сказал я. — Делообстоит так: увидим ли мы вообще свет. У этого человека может быть настоящаятравма. Я собирался звонить Брекинриджу, но на всякий случай решил сначалапредупредить тебя.
— Боже ты мой, — послышался вздох на том конце провода, —теперь нельзя пойти на попятный. Мы подрядились на три недели, нам оплачиваютвсе расходы, и мы получаем еще по шестьдесят долларов в день.
— Я не собираюсь брать его за горло, — сказал я. — Простодумаю, что, когда он услышит мой отчет, то захочет изменить тактику и отзовет меня.
— Отзовет! — взвилась Берта. — Мы ударили по рукам, и никтоне имеет никакого права нарушать соглашение.
— Нет, конечно, мы не станем давать ему повод думать, будтосидим без работы, — успокоил я ее.
— Давай я переговорю с ним, — вызвалась моя компаньонша. —Мигом вправлю ему мозги.
— Лучше не надо, — осторожно предупредил я ее. — Я сам всеему передам. Просто хотел поставить тебя в известность. Все. Пока. Я ещепозвоню.
Я не стал слушать возмущенные крики Берты, повесил трубку ипопросил телефонистку соединить меня с Брекинриджем. К счастью, он оказался наместе. Как только секретарша услышала мое имя, она тут же соединила меня сшефом.
— Привет, Лэм, — оживленно произнес он. — Ну как там, вТаксоне?
— Полный ажур.
— Ранчо понравилось?
— Конечно!
— С Долорес никаких проблем?
— Исключено!
— Это хорошо, — сказал он, и, помолчав спросил. — А в чем,собственно, дело?
— А ваш Бруно — крепкий орешек.
— Правда? Почему же это?
— Похоже на то, что он не валяет дурака. Прибыл сегодня днеми говорит всем, что попал сюда благодаря тому, что выиграл конкурс, чтосерьезно пострадал в автомобильной катастрофе и что собирается вести здесьочень и очень спокойный образ жизни. Передвигается с помощью трости, вдобавокопираясь на руку одного местного ковбоя, который ухаживает за лошадьми.
— Что за чертовщина! — выругался Брекинридж.
— Я говорю правду.
Мой работодатель долго молчал, потом присвистнул и медленнопроговорил:
— Хорошо, Дональд. Возвращайся.
— Прямо так и возвращаться? — переспросил я.
— Прямо так и возвращайся, — подтвердил он. — Ничего непопишешь — придется платить.
— Это мои самые первые впечатления, — сказал я. — В концеконцов он может чем-то выдать себя. Не исключено, что мы застукаем его.
— Я не думаю, что стоит продолжать наблюдение. Я рад, чтоты, Дональд, позвонил мне. Никуда не денешься — надо раскошеливаться. Если онведет себя честно, то такая травма принесет ему большие деньги. Итак, садись насамолет и лети домой.
— Не надо так спешить, — возразил я. — Дайте мне хотя быодин день. Хочу оценить всю ситуацию на месте. Я позвонил, потому что решилввести вас в курс дела.
— Вот и отлично, Лэм, — оживился он. — Вот и отлично. Яочень рад звонку. А теперь, Лэм, пойми меня правильно: что ты там говоришь, ужене имеет значения. С агентством мы в течение трех недель все утрясем, но ябольше не верю, что можно что-то выжать из этого случая, раз травма настоящая.Самое лучшее — откупиться хорошими деньгами.
— Вы дадите мне хотя бы один день?
— Ну, ладно, — нехотя ответил он. — Да, один день куда ещени шло.
— У меня появилась возможность добраться на машине догорода, поэтому я и звоню вам.
— Лэм, я всегда к твоим услугам. Случится что-нибудь важное,немедленно оповести меня. Назови только секретарю свое имя, и она сразу жесвяжет тебя со мной. Значит, ты звонишь завтра и докладываешь обстановку?
— Да.
— Обязательно позвони.
— Я обязательно позвоню, — заверил я его и повесил трубку.
Больше я не стал никому звонить и отправился по залам ожиданияразыскивать Крамера. Тот околачивался возле стойки с газированной водой,наслаждаясь шоколадным солодом. Затерявшийся багаж прибыл вовремя, и мыотправились обратно на ранчо.
И прибыли как раз ко времени вечернего коктейля. Я заказалсебе два, потом пошел пообедал, а после обеда начались танцы.
Я решил немного потанцевать с Долорес.
Она умела танцевать очень виртуозно.., была соблазнительна,но не слишком выставляла на сей раз себя напоказ.
— Бруно еще не повергнут? — спросил я.
— Это не мужчина, а айсберг, — усмехнулась она. — Онпо-настоящему травмирован, Дональд. Это уже что-то новенькое. Я никак непредполагала столкнуться с таким случаем. Мне было сказано, что сюда направятстопроцентного симулянта. Не понимаю, как они могли так обмишуриться.
— Возможно, они не обмишурились, — заверил я. — Онирискнули, да не на того напали.
— Ты остаешься пока здесь, Дональд?
— Не знаю, а что?
— Мне страшно не хочется, чтобы ты уезжал. Мы только-толькопознакомились.
— Ты представляешь все так, словно это я симулянт.
Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала:
— Я представляю это так, потому что ты нравишься мне.
В этот момент музыка прекратилась, и Долорес, как быподчеркивая сказанное, коснулась моего бедра и улыбнулась, заметив, что один изпостояльцев направляется к ней, чтобы пригласить на следующий танец.
