со временем приложится, сам ведь поднимался практически с нуля.
Мать же, ойкнув, сбегает на кухню. Вот она у нас запросто могла бы попить гостю кровь, но поднятый вверх большой палец, тайком показанный Лизке, отнимает мою последнюю надежду на союзника. Что правда очарования гостю сегодня действительно не занимать. Вместо растянутого свитера и джинсов на нём брюки, жилет, даже галстук бабочку не поленился надеть – вырядился как на свадьбу, и явно получает нешуточное удовольствие от устроенного маскарада. Ничуть не меньшее, чем от моей растерянности.
За столом с самого начала завязывается непринуждённая беседа. Одна я молчу, украдкой рассматривая сидящего напротив Матвея. Сперва цепляюсь взглядом за широкие плечи, красиво обтянутые светлой рубашкой в мелкую тёмно-синюю полоску. Его нервные пальцы безостановочно перебирают шармы на Лизкином браслете, а губы будто застыли в рассеянной улыбке.
Волосы, которые в прошлую нашу встречу показались мне чёрными как смоль, в свете лампы отливают шоколадным оттенком и постоянно спадают на правый глаз, вынуждая парня зачёсывать их назад, а меня – ощущать покалывание в ладонях от воспоминаний какие они мягкие на ощупь. Конечно, семейный ужин не лучшее место для детального осмотра случайного любовника, но есть в нём что-то такое, что притягивает моё внимание снова и снова.
Матвей успевает отвешивать комплименты маминым салатам, Лизкиным достижениям в учёбе и живо интересуется коллекцией отцовских охотничьих трофеев, при всём при том упорно избегая задерживать на мне взгляд и тщательно фильтруя свою речь на предмет жаргонных словечек. О себе говорит с неохотой – отца похоронил, мать-диабетик работает вахтёршей в театре, есть брат восьмиклассник, собственно, на этом всё.
– Матвей, а сам ты работаешь, учишься? – всё-таки побеждает мамин прагматизм.
– Я будущий юрист, – коротко улыбается он, но затем зловеще хрустит суставом указательного пальца, когда я, не сдержавшись, выдаю нечто среднее между ядовитым смешком и откровенным фырканьем. Ну да, знание законов порядком упрощает их нарушение. – Извините, я выйду в подъезд, покурю?
– Не нужно, – великодушно отмахивается разомлевший от сытного ужина отец. – у нас в семье не курят, но ты можешь воспользоваться форточкой на кухне. Первая дверь справа.
– Сиди, я покажу, – опережаю, порывающуюся встать маму. Вмешательства Лизки можно не опасаться, не сунется она при родителях никотином дышать. – Заодно пирог проверю.
Пусть гад даже не надеется, что можно так запросто натоптать на стороне, а затем спокойненько спрятать под рубашкой следы на спине и заявиться в наш дом, чтобы как ни в чём бывало заливать о своих трогательных отношениях с Лизой. Не прокатит.
Принятое решение озарило меня с внезапностью первых месячных, поэтому едва оказавшись наедине, беру быка за рога, а вернее Лихо за грудки, не давая себе секунды на то, чтобы растерять запал. Достало быть для всех хорошей, хвалённая вежливость ни черта не работает, а если и работает, то исключительно против меня.
– Надеюсь мне не нужно объяснять почему ты сейчас же под любым предлогом свалишь из нашей жизни?
Скептически вскинув бровь, Лихо небрежно стряхивает мои руки и поворачивается спиной. Открывает форточку.
– Зря надеешься, объяснить всё-таки придётся. Видишь ли, рядом с такими горячими Снегурочками я безнадёжно тупею – мозги то ли морозит, то ли плавит, никак не соображу.
Я раздражённо передёргиваю плечами в надежде стряхнуть с себя ауру его непробиваемой вседозволенности. Захотел – отнял чужое, захотел – облапал, захотел – дурака валяет. Аж колотит всю, какой там приличия блюсти! Такому отребью можно объяснить только популярно.
– Послушай, Мася, поясню как для отсталых – ближе сестры у меня никого, и получишь ты её только через мой труп. А теперь прощай. Дверь знаешь где.
– Подожди, валенки зашнурую, – язвительно ухмыляется Лихо, закуривая сигарету. – Ещё пожелания будут? Ах, да! Не останавливаться и не забывать про защиту, – не меняя насмешливого тона, выдыхает он вместе с дымом в форточку и продолжает неожиданно злым голосом: – Встань в очередь, сладкая, будешь третьей после близняшек из стрип-клуба. Хотела бонусов – нужно было хотя бы пожелать мне доброе утро.
Слышать такой откровенный стёб в свой адрес практика для меня новая настолько, что я невольно испытываю к себе что-то сродни презрению. Надо же было единственный раз оступиться, и тот о сказочного кретина. Ан нет... уже второй получается, пальма первенства всё ещё за Сашкой. Тревожная закономерность, но со своей жизнью я разберусь чуть позже. Сейчас в приоритете моя пришибленная амуром сестра.
– Так вот и катился бы к своим танцовщицам. Лизка тебе на что?
– Не поверишь – встречаться, – выдает он, окидывая меня удручённым взглядом, каким обычно препод смотрит на безнадёжного студента. – Чтобы тебе было понятней, встречаться – это не когда знакомишься уже в койке, а сначала ходишь с этим человеком в кино, гуляешь по парку, замочки всякие вешаешь на мосту. Слышала про такое, нет?
Протяжно выдыхаю, напоминая себе о нецелесообразности вестись на провокации. Подонка моя беспомощность откровенно забавляет, а на кону сейчас вещи посерьёзней уязвлённой гордости.
– Лизка несовершеннолетняя, – цежу с дружелюбием ощерившегося питбуля. – Хоть пальцем её тронь, и я тебя, падаль, засажу.
– Гонор сбавь, красавица, – предостерегающе щурится Матвей, с видимым наслаждением наблюдая за тем, как у меня дёргается глаз. – Когда ей должно стукнуть восемнадцать – в начале апреля? Так я подожду, а потом хрена ты мне что сделаешь, максимум упадёшь на него разок по старой памяти.
Едва не задохнувшись, разворачиваюсь на пятках и, не оборачиваясь, предупреждаю:
– Я сейчас же ей всё про нас расскажу.
– Валяй. В отличие от тебя я не корчу из себя святошу, поэтому она во мне едва ли разочаруется. Лизку никто насильно не принуждал ввязываться в эти отношения. Меня либо принимают таким, какой я есть, либо не путаются под ногами.
Непробиваемый. Ладно, зайдём иначе. Пусть не празднует раньше срока, из нашего дома он выйдет только навсегда.
Глава 15
Клал я на твои угрозы
Лихо
Потратив несколько секунд на то, чтобы прийти в себя, гашу окурок струей воды из-под крана. Даже запах подгорающего пирога не в силах затмить цветочный шлейф её духов. Его частицы в воздухе, в лёгких, на коже, в мозгах. Думал, что вытравил, ан нет – вдохнул ещё в дверях и как накатил на старые дрожжи. Развезло моментально. Чуйка долбит по вискам: "Беги, Лихо! Хватай подмышку куртку, обувь и чеши отсюда
