– А подруга ваша – человек вспыльчивый?
– Нет. Даже наоборот.
– Как это – наоборот?
– Излишне терпимый она человек. Для нее все люди – братья.
– Все бабы – сестры, – пробурчал из-за компьютера Толик.
– А огнестрельного оружия вы у нее не видели, случайно?
– Нет, – удивленно протянула я, и вдруг до меня дошло. – Да вы что? Вы думаете, это Лариска его убила?
– Я не думаю, я просто интересуюсь, не было ли у вашей Лариски оружия, – фальшиво улыбнулся Димыч.
Вот ведь гад! Втерся в доверие, кофием суррогатным напоил, а теперь под мою несчастную пропавшую Ларку копает! Вместо того, чтобы искать человека, они из него быстренько преступника делают. Хорошие у них порядки! Это что же получается, наша милиция только убийц искать согласна? Хорошо устроились!
Я уже ненавидела этого Димыча. И глаза эти его сонные – небось, всю ночь не спал, придумывал, кого бы невиновного засадить за это убийство, и залысины его ранние. «Годам к сорока будешь лысый, как коленка!» – злорадно подумала я. И ручищи его огромные, которые он, несмотря на теплынь, грел об кружку с кофе.
А ведь сначала он мне даже понравился. Здоровый такой, спокойный – просто не человек, а монумент славы какой-то. Или эта… каменная стена. Хотя, «каменная стена» – это про мужей так говорят. Нет, про мужей сейчас думать нельзя, это опять получатся мрачные мысли.
Хотя, в этой ситуации о чем ни подумай, все получится мрачно. Муж – предатель и мерзавец, а старший оперуполномоченный Захаров – коварный тип, несмотря на мужественную внешность.
– Не могла она его убить, – медленно и внятно сказала я, глядя Димычу прямо в глаза. – Лариска таракана прихлопнуть не может. И пистолета у нее нет – ей без надобности. И повода нет Вовку убивать.
– Зачем же вы тогда к нам пришли?
Вот новости! Он что же, подумал, что я пришла ему родную подругу в убийцы сдать?
– Я пришла, чтобы вы Лариску нашли… Между делом.
По-моему, им не очень понравились мои слова. Толик даже печатать перестал и начал возмущенно хватать ртом воздух.
– «Между делом» – это как? – поинтересовался Димыч. – Мы тут, между прочим, от безделья не страдаем. И у нас, на минуточку, отдел по расследованию убийств. Мы убийствами занимаемся, – пояснил мне старший опер Захаров, разводя ручищами перед моим носом.
– Я знаю, – с достоинством сообщила я ему. – Но ведь Лариска с Вовкой встречались как раз в среду вечером. А не было там рядом с Вовкой какого-нибудь неопознанного трупа? Женского.
– Вон отсюда! – заорал вдруг Димыч Захаров, поднимаясь во весь свой почти двухметровый рост.
– Вон! – повторил он, схватил мой пропуск, черкнул в нем какую-то закорючку вместо подписи и для верности показал мне рукой направление отхода.
Нервный какой! А ведь почти спал. Нет, что ни говори, а женская глупость бодрит гораздо лучше растворимого кофе.
Я решила не испытывать его терпение и бросилась к двери.
Уже выскочив на улицу, в наливающийся жарой майский день, я обнаружила в собственном зажатом кулаке чайную ложку.
Батюшки! Это что же получается – я ограбила городское управление внутренних дел?
Глава 4
– Съездила я, в общем, в этот их буддистский центр. Ну, я тебе скажу, шалман! Центр этот (одно название что центр!) на самом деле – частный дом в Семеновке. Вроде центр города почти, а частный сектор этот – просто что-то нереальное, как в прошлый век попадаешь. Ну так вот! Контингент там, конечно, своеобразный. Но вот, глядя на них, я поняла, что мои соседи со второго этажа – тоже буддисты. У них тоже каждый день попойки, и непонятно, сколько народу в квартире живет. Вот что представляют из себя буддисты, как оказалось. Нет, ну те, что в Центре, они, правда, почище моих соседей. И не агрессивные. Даже обрадовались мне непонятно почему. У них, кстати, в соседнем доме наркотой торгуют. Может они поэтому такие радостные? Ну, короче, Лариски там не было уже дней десять. Это они мне так сказали. Может, конечно, врут, но я не понимаю, зачем им это. Такие они, знаешь, большие дети. Только пьяные. Даже жалко их, дураков, стало, – Мариша вздохнула и достала из пачки новую сигарету.
– Чего их жалеть-то? – настроение у меня было мрачное. – Ты нас лучше пожалей. Чего делать-то теперь? Милиции на Ларку наплевать.
– Надо самим искать. Других вариантов нет.
– Каким образом?
– Надо найти, кто убил этого твоего Коненко, и тогда мы узнаем, где Ларка.
Иногда, слушая Маришу, я готова согласиться с мужчинами, заявляющими, что женщина и логика – это две параллельные прямые. Точек пересечения у них просто не может существовать.
Вот как это понимать: найдем мы убийцу Коненко и тогда узнаем, где Ларка? Убийца, как добрый сказочный персонаж, расскажет нам, где искать пропавшую подружку? Или Мариша считает, что он держит Ларку под замком? Зачем? Если Лариска оказалась свидетелем убийства, то не проще ли было убить и ее тоже? Какая разница, одного убивать или двоих? Но второго трупа нет, значит логично было бы предположить, что не было и свидетеля убийства. Нет никакой связи между убийством бизнесмена Коненко и исчезновением Ларисы Веденевой.
Вернее, не было. До того момента, как черт понес меня в милицию. Вспомнив о своем бесславном походе, я испытала острое желание провалиться сквозь землю прямо отсюда, из Маришиной приемной. Вот вместе с креслом и провалиться. Незамедлительно.
Ведь сама, своими руками, вернее, своим языком без костей, подставила Ларку. Ведь этот противный полусонный Димыч Захаров явно посчитал ее возможной убийцей. И искать никого не надо – вот она, преступница, бери голыми руками. Правда, сначала ее неплохо было бы найти. Бред какой-то! С одной стороны, искать не надо, с другой – сначала надо найти. Похоже, по части логики мы с Маришей просто близнецы-сестры.
В одном я с ней согласна – искать убийцу Вовки Коненко все-таки надо. А вот когда мы его найдем, можно будет подсунуть его Захарову вместо Ларки. Пусть ловит кого-нибудь другого.
– Привет, девчонки! – на пороге возник вездесущий бодрый Леша. Увидел наши хмурые физиономии и решил не дожидаться ответных приветствий.
– Не объявилась ваша подружка?
– Нет. Не объявилась.
– А в милиции были? И как?
Я рассказала «как». Рассказывала я об этом уже второй раз за сегодня, но сейчас чувствовала себя – хуже некуда. Одно дело делиться неудачами с Маришей, которая тебе искренне сочувствует, и совсем другое дело – с Лешей, который еще вчера эти мои неудачи предсказал получше любого экстрасенса. Сейчас он скажет: «А я вас предупреждал!», и это будет последней каплей. После этого только и остается, что мечтать о срочном проваливании сквозь землю.
Но Леша, видимо, решил проявить великодушие и не стал напоминать о своей вчерашней прозорливости. Вместо этого он даже попытался меня утешить.
