– Проходите, девушка. Присаживайтесь, – здоровый дядька за столом прямо по курсу показал мне на стул.
Я прошла и присела. И уставилась на доставшегося мне собеседника. Пожалуй, я погорячилась, назвав его про себя дядькой. Он же практически мой ровесник. Лет тридцать-тридцать пять. Только уставший какой-то. Или невыспавшийся. Точно, невыспавшийся! Вот и кружка перед ним здоровенная, судя по запаху, с растворимым кофе. Видимо, верит человек в сказку о том, что растворимый кофе помогает от сонливости. А вот и банка этого самого напитка на подоконнике за дядькиной спиной. И кофе-то самый плохонький, из разряда тех растворимых напитков, что в народе зовутся «пылью с колумбийских дорог». Тогда понятно, чего он такой невеселый. Мало того, что спать хочет, так еще приходится сидеть в тесном обшарпанном кабинете и пить бурду в надежде проснуться. А тут еще я – тоже сонная, но решительно настроенная.
– Старший оперуполномоченный, капитан милиции Захаров Дмитрий Иванович, – церемонно представился он. – Слушаю вас.
С чего бы начать? Я, честно говоря, была несколько обескуражена. Во-первых, я почему-то решила, что «Димыч» – это отчество. А он, оказывается, Дмитрий Иванович. Во-вторых, оперуполномоченный Захаров не проявил, на мой взгляд, ни малейшего интереса к моей персоне. Может, ему вообще не интересно искать убийцу Вовки Коненко?
– Это вы расследуете убийство Владимира Анатольевича Коненко? – на всякий случай уточнила я.
– Я, – кивнул Димыч. – Кофе хотите?
– Хочу, – согласилась я то ли от неожиданности, то ли для поддержания разговора.
Не поворачиваясь, Димыч протянул назад руку и последовательно выставил передо мной кружку, банку «колумбийской пыли» и коробку кускового сахара. Потом, порывшись в ящике стола, вручил мне чайную ложку. Видимо, ложки в этом кабинете имели особую ценность, раз не лежали в свободном доступе. Или, может, их здесь выдают посетителям только в знак особого расположения? Хорошо бы, если так.
Я от души сыпанула себе кофе, бросила четыре куска сахара – вдруг больше не предложат.
– Толик, дай чайник, – велел Димыч моему конопатому недавнему спутнику.
Толик снял с подставки белый электрический чайник и, сделав пару шагов, оказался рядом с нами. Это, пожалуй, единственный плюс тесных помещений – все рядом. Вот только лишние три пары ушей (включая конопатого Толика) мешали мне сосредоточиться.
– Слушаю вас, – напомнил мне сонный Димыч, глотнув из своей кружки.
И я начала по порядку. Сначала, чтобы заинтересовать Димыча в своей персоне, я рассказала, что работала у Коненко в течение пяти лет. Пусть знает, что я в этом деле не совсем посторонний человек. А то ведь, если сразу выложить про пропавшую Лариску, может получиться как вчера. Выведут меня под локоток на воздух и слушать не станут. Поэтому я сначала красочно описала свое впечатление от новостийного сюжета, а потом, не давая слушателям опомниться, рассказала о Ларискином свидании как раз в день убийства.
– А почему пришли вы, а не эта ваша подруга? – вдруг спросил до сих пор мрачно молчавший Димыч.
– Да как же она могла прийти, если она пропала?
– Кто пропал? – мой собеседник вдруг насторожился.
– Лариска. Моя подруга.
– Когда?
– Вот как раз в день убийства. Ей Коненко вечером свидание назначил.
– В котором часу?
– В девять. Ой, в двадцать один ноль-ноль, – я решила быть предельно точной.
Димыч с Толиком как-то странно переглянулись.
– А где они встречались, вы, случайно, не знаете?
– В кафе «Акварель». Это на набережной…
– Я знаю, – перебил меня Димыч. – А можно ваш паспорт?
Спохватился! Сижу тут уже битый час. Показания даю. А он даже документы у меня не смотрел.
Я достала паспорт и протянула его Димычу.
– Колобова Наталья Александровна? – спросил он, переводя взгляд с меня на мою фотографию.
– Ну да, – я решила не опровергать очевидных вещей. Тем более сейчас, после бессонной ночи, я удивительно походила на свое фото в паспорте.
– А подругу вашу пропавшую как зовут? – спросил Димыч, отдавая мой паспорт почему-то не мне, а Толику.
Толик тем временем уселся за единственный в комнате компьютер и начал бодро стучать по клавишам, при этом заглядывая в мой паспорт. Может, они сверяют мои данные с какой-нибудь картотекой? Я, конечно, до сих пор не имела дела с милицией ни в каком качестве. Но, не смотря на мою твердую уверенность в собственной законопослушности, мне стало как-то не по себе. А вдруг в их компьютере какой-нибудь сбой произойдет, и меня обвинят в серийных убийствах? Или в ограблении банка?
Я поежилась.
– Наталья Александровна, подругу вашу как зовут?
– Веденева Лариса Владимировна. Простите, а зачем вам мой паспорт?
– Данные ваши нужны, – Димыч не стал со мной хитрить. – Показания нужно ведь документально оформить.
Как все, оказывается, просто объясняется! А я-то уже приготовилась отпираться до последнего.
– А про свидание вашей подруги с Коненко вам откуда известно?
Пришлось рассказывать, как мы влезли в Ларкину переписку. История про знакомства в интернете вызвала ожидаемое оживление. Очень скоро я обнаружила, что меня внимательно слушают все четверо присутствующих сотрудников правоохранительных органов. Вот ведь загадка: когда рассказываешь им, что человек пропал, они никакого интереса не проявляют. Наоборот, всячески отмахиваются и велят прийти через три дня. А как только обмолвишься, что этот самый человек в интернете знакомился – так сразу и блеск в сыщичьих глазах. Только вот блеск этот какой-то не профессиональный. Обычное человеческое любопытство. Так и ждешь, что кто-нибудь не выдержит и закричит: «Подробности давай!».
– А вы уверены, что она именно с Коненко переписывалась?
– Ну конечно! Там же его фотография была. Помню, я еще очень удивилась, когда увидела, что это Вовка.
Пока Толик отстукивал на клавиатуре эти мои «показания», я попыталась в подробностях вспомнить тот момент, когда увидела фотографию Коненко на сайте. Было там какое-то чувство помимо крайнего изумления. А вот какое?
Возмущение? Да нет. Пора юношеского максимализма у меня давно миновала, поэтому ничьи «походы налево» меня уже не шокируют, как бывало в семнадцать лет.
Недоумение? Скорее так. Не ожидала я от осторожного Вовки такой неосмотрительной прыти. Он ведь даже подписался настоящим именем и фамилией. Стоп! Фамилия! Зачем человеку, ищущему в сети разового секса, указывать фамилию, да еще и настоящую? Если только…
– А какие отношения были у вашей подруги с Коненко? Они не ссорились?
– Никаких отношений у них еще не было, – меня начинала раздражать Димычева бестолковость. – У них первое свидание было в среду. Не успели они еще поссориться.
