В это время в Иудеи объявился пророк по имени Иоанн, говорящий о пришествие мессии. Иудеи особенные люди, во все времена они ждали мессию, и обычно отворачивались, когда посланец бога оказывался рядом с ними.
Я слышал, что правнучка Саломея очень похожа на мою тайную супругу Саломею, в то время, как Береника, когда я видел ее в последний раз, была точной копией моей матери Ирины, да усладятся их души медом.
Это хорошо, когда дети похожи на своих родителей, и плохо, если не похожи. Новый Ирод – ленив и обжорлив, ни чем не напоминает Ирода, которого я знал когда-то. В его дворце процветают веселые законы, вроде тех, что когда-то были в египетских дворцах покойной Клеопатры. Не думаю, что Ирод-Антипа способен хоть сколько-нибудь повернуть колесо истории, попытавшись вернуть Иудею в пределы, оставленные его легендарным отцом. Одна надежда на моих девочек. На внучку Иродиаду, и правнучку Саломею. Впрочем, меня нет рядом, а кто объяснит им их подлинную сущность, научит, как пользоваться дарованной самой судьбой силой? А значит, их природный талант и волшебство могут пойти и во зло. Как знать…
Я уже никогда не повстречаю маленькую Саломею, не увижу, как она танцует. А ведь говорят, что она божественно двигается – эта меленькая «черная жрица»… быть может, когда-нибудь она посетит могилу царя Ирода, и тогда…
Все это время я живу близ его могилы, хожу туда каждый день, даже в сильный ливень, даже в холод. Иногда в Иродион наведывается двор, и тогда я с жадностью вглядываюсь в некогда знакомые, постаревшие лица, стараюсь угадывать в юношах и девушках их благородных отцов и матерей. Иногда мне это удается.
Как же странно и одновременно с тем правильно расставлены знаки в этом мире – саду Господнем. Я Квинт Публий Фалькс – серп, всю жизнь честно трудился на благо «тайных дел мастеров», творя свою мистическую жатву. Евреи говорят, что есть время для сбора камней, и есть время для побивания камнями, время сева и время жатвы. Выкованный лучшими теневыми «кузнецами» серп выполнил свою миссию, и теперь он не нужен.
Жаль, после последнего ливня одарившего меня лающим кашлем, я уже почти не встаю, и наверное скоро встречусь с Иродом лично. Вот тогда, я расскажу ему о том, кто я такой, и отчего мстил ему все эти годы.
Расскажу об Абаль, в печальной участи которой виноват, пожалуй, не меньше, а может быть даже и больше чем иудейский царь, о своей любви к Саломеи, о детях…
Я расскажу про магию слов, про «серп», про «паука», про судьбу простого серпа, пожинать чужие жизни, и он поймет. Что еще может делать серп, как не жать колосья? Что остается «пауку», как не плести паутину и пить кровь попавших в нее?
И еще, чуть не забыл. Когда умирал Ирод, над миром разгорелась невиданного размера звезда, которая становилась все больше и больше, точно впитывала в себя великую душу великого царя и ставленника богов.
Через пару десятков лет после смерти Ирода, люди будут помнить об этой звезде, называя ее звездой-знаком, путеводной звездой.
Что же, кого-то она привела в этот мир, а кого-то проводила в мир иной. Я слишком стар для того, чтобы пытаться прояснить этот вопрос. Для меня же тогда и сейчас это была звезда, осветившая последние дни моего врага и моего единственного друга, иудейского царя Ирода. Так пусть для кого-то она будет еще и путеводной звездой. Ей – звезде ведь не трудно, звезды сильны и многое могут.
Когда я закрою глаза в последний раз, рядом со мной не будет ни жены, ни детей. И только звезда, звезда моего друга будет святить мне, указывая верный путь. И тогда я снова предстану перед молодым и сильным Иродом идумеем и спрошу, простит ли он меня, за то зло, что я причинил ему, и он… впрочем, не будем забегать вперед.
Я буду думать о звезде, о той, невероятно большой звезде, что посетила наш мир ненадолго и исчезла в темных небесах. Я буду думать о звездном свете, из которого состоят дороги в мир иной, и млечный путь выльется мне под ноги драгоценным ковром. И тогда я встречу своего друга и, наконец, расскажу ему обо всем, и он, быть может, сумеет понять меня и простить. Я буду думать о звезде…
