так что не притворяйся, что ты сама невинность, черт бы тебя побрал. Что насчет твоего отца?
Вопрос, который таился в глубине моего сознания, наконец вырвался наружу.
Бастиан застыл на месте.
Долгое время было слышно только, как тикают часы на каминной полке. Наконец он сглотнул, выпрямился и, подняв голову, заговорил.
– А ты и вправду собрала обо мне немало сведений, да, Кэтрин?
Я не собиралась отступать, но от его слов у меня пробежал холодок по коже.
– Хорошо. Я расскажу тебе о своем отце. Это, – он коснулся шрама, пересекающего губу, – и это, – он разорвал рубашку, отчего пуговицы разлетелись по всей комнате; эльфийский свет посеребрил гладкий шрам на его теле, – это все напоминания о дне, когда я убил его.
У меня перехватило дыхание. Не веря этому, я покачала головой.
– Нет, ты не мог.
– Еще как мог, – его улыбка стала ледяной. – Все, что ты слышала, – правда. Я убил своего отца.
Это невозможно. Не тогда, когда он был таким печальным. Не тогда, когда он так дорожил своей сферой.
– Значит, это произошло случайно? – Я кивнула, словно побуждая его согласиться. Пусть он расскажет мне. Я послушаю.
Но он лишь покачал головой.
– Ты… – мой голос доносился издалека. – Ты убил его… намеренно? – Сжав руки в кулаки, я силой воли заставляла себя не верить. Снова покачала головой.
– И принцессу. Я обезглавил ее. И доставил голову моей королеве, – широко улыбаясь, он раскинул руки, словно представлял себя мне, своей аудитории. – А чего ты ожидала от Бастарда из Тенебриса? Технически, я не бастард, но по сути? Что ж, – сказал он, показывая на себя, – это я.
Он произнес это с таким диким восторгом, что я не сомневалась: все, что он сказал, – правда. Но мне хотелось сомневаться. Должно же быть еще какое-то объяснение.
– Я тебе не верю, – мой голос был тихим и неуверенным.
– Тогда ты дурочка. – Он навис надо мной, резко улыбаясь.
Я не шевелилась, отказываясь отступать.
– Что случилось? Расскажи мне, – это все прояснит. Должно прояснить.
– Ты хочешь подробностей? Хорошо, – со вздохом он расправил плечи и выпрямил спину, поднимаясь во весь рост. Из-за этого он казался еще более бесчеловечным, чем когда-либо. И чем-когда злым.
Я сжала кулаки, борясь с подступающей дрожью.
– Мой отец был дважды предателем. В войнах за престол он не поддержал Королеву Ночи и стал вражеским генералом, – скользнув по моей голове, его взгляд устремился вдаль. – Когда же он переметнулся к Королеве Ночи, предав другую сторону, он переломил ход войны. Если бы не он, война бы шла и по сей день, – Бастиан поморщился. – В наказание за то, что он изначально выбрал не ту сторону, моя королева заклеймила его предателем, лишила всех титулов и заставила работать в своих конюшнях. Это случилось до моего рождения, но из-за этого мне пришлось расти в тени генерала-предателя и не в роскоши, а в дерьме и в сене.
Его заботила роскошь? Я нахмурилась. Мужчина, которого я знала, исчезал, а вместо него появлялся этот незнакомец.
– Как ты думаешь, почему меня прозвали змеем? Во мне видели предателя, запятнанного репутацией моего отца. Ведь считается, что яблочко от яблоньки не далеко падает. И я не должен был удивляться, когда он предал Королеву Ночи и присоединился к ее дочери, чтобы совершить переворот. Возможно, он возомнил себя царетворцом, – еще одна жестокая улыбка, хотя вокруг его глаз проступили морщинки. – Так что я был только рад доказать свою преданность и выйти из-под тени его дурной славы.
Переворот. Все как и говорила леди Понсонби. Разве я не догадывалась, что в ее истории есть доля правды?
Наконец он взглянул на меня, и, задрав голову, как властный король, продолжил.
– Я вошел к нему и вырвал из него жизнь. Потом я пошел за мятежной принцессой и лишил ее головы.
Мой рот раскрылся, издав слабый звук. В ответ на это я не могла вымолвить ни слова.
Разве все это время я не думала об этом? Я убеждала себе, что это невозможно, но часть меня знала, что я не спрашиваю, потому что боюсь узнать ответ.
Я ошибалась насчет Бастиана.
Он не был союзником, на которого я могла бы положиться. Он не мог обеспечить мне безопасность. Если он пошел против собственного отца, то может пойти и против меня. Я не могла доверять ему, как не могла доверять и своим чувствам к нему.
Как же я ошибалась. Он сделал такое с собственным отцом, а что тогда он может сделать со мной? С ним я не могу быть в безопасности. Однозначно.
Его взгляд остановился между моими глазами, а улыбка дрогнула.
– Я понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Мне очень неприятно разочаровывать тебя, любовь моя, но я предупреждал тебя.
Мир закружился, и я отступила назад. О, он предупреждал меня. А я не послушала.
Кавендиш и леди Понсонби тоже предупреждали меня. И даже та эльфийка с золотисто-розовыми волосами предупреждала меня, правда, по-своему.
Когда я дошла до двери, меня уже трясло.
Бастиан кивнул мне – глаза пустые, скучающая улыбка.
– Спокойной ночи, Кэтрин.
Глава 72
Вернувшись в свои комнаты, я обнаружила там Робина.
Должно быть, в моей крови еще оставался арианмель, потому что я спросила:
– Какого хрена тебе здесь нужно?
Он ахнул, бледные щеки покраснели.
Я не могла винить его. Ярость в моем голосе потрясла меня саму. Откуда она взялась? Разве что… это было желание посмотреть, как все сгорит, – оно всегда было во мне, скованное страхом.
– Слышал, что тебя напоили каким-то эльфийским снадобьем, Кэтрин, поэтому я не стану наказывать тебя за то, что ты разговариваешь со мной в таком тоне. Но тебе не мешало бы следить за своим языком.
Далекий тревожный звон гулом отдался в моих костях. Но он был далеко, и я неожиданно поняла, что мне все равно.
– Поскольку ты моя жена, камердинер дал мне ключ, – сказал он, скривив рот. – Судя по твоему виду, ты уже забыла об этом, но другие все еще уважают святость брака… даже если это брак со шлюхой.
– Как ты смеешь? – Моя рука поднялась, готовая влепить ему пощечину.
Он поймал мое запястье и крепко сжал. Нависнув надо мной, он поднял подбородок, словно в знак победы.
Может, он и схватил мою руку, но у меня все еще оставался язык.
– Святость брака? – Я оскалила на него зубы. – Где была твоя святость брака, когда ты трахал всю Европу?
Удар тыльной стороной ладони пронесся по
