Мужчина подкинул в ладони небольшой мешочек с деньгами и запустил внутрь него толстые пальцы.
– Вот твой шиллинг, – приговаривая, стал он отсчитывать монеты на ладонь писчего.
– A… si…, один шиллинг… за лодку, – поправил его Петер.
– Шиллинг за одну лодку! – вспыхнул Константино. – Я не дам себя обобрать! «Шиллинг за лодку»! Нет, полшиллинга и ни пенни больше!
– Да, но ваш достопочтимый управляющий обещал нам целый шиллинг за каждую лодку, – настаивал Петер. – Несправедливо было бы уклоняться от его слов.
– Но это неслыханная цена!
– Возможно. Si. Но ваш помощник знал, что помогает детям, идущим в священном Крестовом Походе. Он заверял, что ваша… вы достойны, благочестивы, и к тому же щедры!
Константино негодующе завыл, но удержался от потока брани, который был готов вот-вот сорваться с его губ. Он приказал писарю достать казну, и к его ногам со стуком опустили кладенный железом ларчик. Купец открыл внушительный висячий замок, кинул в кошелек несколько пенни и с силой хлопнул им по пивному бочонку.
– Забирай, мошенник, забирай свою плату! Тут довольно моей щедрости на вас всех, – прорычал он. – Константино никого не обижает и помогает бедным. А теперь, – он тихо проворчал Петеру, – забирай награбленные деньги и уноси своих щенков с моих лодок.
Пока Петер почтительно кланялся, он приказал своему поверенному пересчитать поклажу.
– Добрый человек, я хочу сердечно поблагодарить тебя и пожелать Божьих благословений…
– О, довольно с меня благословений, священник! Они мне не по карману. Проваливайте все отсюда.
Петер обвел глазами толпу зевак.
– Константино, сын мой…
– А?
– Бывают времена, когда нам следует проявить бережливость в даянии, ибо мы призваны быть рачительными распорядителями своего добра. И мы безмерно благодарны за дар, как ни скромен он. Да благословят небеса по мере благодеяния твоего. Однако…
– Si, si,, продолжай.
– Ах, даже не знаю, как это выразить, – Петер многозначительно сморщился и эффектно покачал головой. – Не хотелось бы мне смущать тебя в окружении столь многочисленных друзей, но ежели бы получить еще несколько грошей на дело Церкви…
Побагровевший торговец накинулся на Петера.
– Ты… ты…
Толпа выжидающе приблизилась. Всем хотелось услышать ответ всем известного прижимистого и хитрого купца. Краем глаза он заметил пристальное наблюдение со стороны, зачерпнул пригоршню монет и швырнул их в Петера.
– На сегодня этого довольно для Церкви, – проворчал он и сделал попытку поспешно удалиться.
Петер посмотрел, как скачут монетки у его ног, и подмигнул безмолвным крестоносцам.
О, добрый и почтенный человек!..
Купец замер на полушаге. Он боялся снова встретиться с глазами священника и спросил, не оборачиваясь:
– Si?
– Не окажешь ли последнюю милость своим верным слугам, когда мы разгрузим твои лодки? Не найдется ли в твоем щедром сердце довольно милости, дабы переправить нас на другой берег реки, откуда мы продолжим свой путь?
Константино бессильно хлопнул кулаком по ладони и снова взглянул на толпу, терпеливо ожидающую его ответа. Он закрыл глаза и покорно кивнул.
Петер еще раз поблагодарил его и обратился к слушателям.
– Из всех жителей Павии Константино более всех заслужил благословение во все дни свои, помяните мое слово.
Толпа рассеялась, а крестоносцы остались ждать обещанной переправы. Все умоляли Петера рассказать о том, что только что произошло. Старик вздохнул: не особо хотелось ему поведать о своей хитрости, не испытывал он гордости за проделку. Но не в их правилах было секретничать, и ему пришлось выложить всю правду.
Когда он закончил, Карл сурово посмотрел на священника и упрекнул его:
– Признаюсь, Петер, иногда я думаю, что ты самый благочестивый человек на земле, но иногда я вижу, что ты злобный и бессердечный! Нам не обещали никакого вознаграждения, и ты попросту соврал. Разве не так?
Петер прекрасно понимал, что он несколько перебрал с наказанием грубияна, но высокомерная набожность мальчишки его не смутила.
– «Не выставляй себя слишком мудрым; зачем тебе губить себя?»
– Ты говоришь из Писания, дабы оправдать содеянное зло? Боже правый, Петер, ты меня поражаешь. Я…
Вилу надоело.
– Успокойся, маленький святоша, с каких пор ты стал святым Карлом из Вейера?
Дети рассмеялись.
– Что худо, то худо, и я лишь указываю…
– Возможно, – перебил его Петер, – ты вправе укорять меня, Карл. Действительно вправе, – старик вздохнул. – Возьми монеты и закинь их в реку: это будет мне в науку.
Карл посмотрел на пенни. Он колебался.
– Дело не в этом. Я просто не понимаю, зачем тебе надобно было выставлять человека посмешищем перед всеми и уязвлять его своим остроумием, причем призывая в свидетели святую Церковь.
– Если б я был молод, Карл, я бы отколотил того жирного борова за то, что он безвинно ударил твоего брата, – ответил Петер. – Но я не молод и сил во мне не осталось, поэтому я проучил его обманом. Я поступил нечестно, не спорю. Он примирительно протянул руку Карлу. – Я не желал обокрасть его, и ложь не приносит мне удовольствия. Его поведение разозлило меня, и я подумал, что он заслужил возмездия. Может не стоило так расходиться, может, лукавство всегда некстати.
Петер замолчал и, улыбнувшись, добавил:
– По хитрость бывает уместной.
* * *
На протяжении нескольких дней крестоносцы держали путь на юг, слегка уклоняясь к западу. Они шли по ломбардской равнине, мимо белокаменных стен селения Соммо, затем у мелкого брода перешли широкое течение реки По. Еды им хватало вдоволь, к тому же каждый день они подбирали колосья с богатых обширных полей. Хотя молотить вручную, да еще и не вполне плоскими камнями было нелегко, и каша получалась вперемешку с шелухой, крестоносцы благодарили судьбу, что идти приходилось не впроголодь.
Дорога была легкой. Вскоре они вышли к узкой реке Скривил, которая вела прямиком к Тортоне. По ровной песчаной почве было легко и приятно ступать усталыми ногами, и крестоносцы достигли древнего города в добром расположении духа. Хотя они не жаловались на нынешнее существование, все же щедрое угощение, что, возможно, ожидало их за стенами, прельщало их не менее обычного.
За день до субботы Вил провел отряд мимо благожелательного привратника, и они вышли на торговую площадь. Городской люд суетливо хлопотал, приготовляясь к празднеству дня святого Михаила, до которого оставалось менее недели.
– Я был так уверен, – сказал Вил, что мы выйдем к морю задолго до дня святого Михаила. Мне начинает казаться, что моря и не существует вовсе.
