Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
Позднее, когда Хрущев вновь стал угрожать блокадой Западного Берлина в 1958–1959 гг. и в 1961–1962 гг., американский арсенал, теперь уже термоядерного оружия, был уже неограничен, и тысячи боеприпасов находились в Европе. Казалось безусловным, что сдерживание давнего желания Хрущева изменить статус Западного Берлина, окруженного советскими дивизиями, объясняется его страхом перед развязыванием ядерной войны в случае применения военной силы. Однако ценой такого несомненного успеха в предотвращении перехода Западного Берлина под контроль сателлита Советов стало создание американской машины Судного дня и в конечном итоге аналогичной советской/российской машины, а вместе с ними появление риска уничтожения всей жизни на Земле.
На чем я хочу сфокусировать внимание здесь, так это на том, что целый ряд президентов верил в успешность своих угроз, а также на том, что все президенты после 1945 г. действовали так, словно они верили в законность текущих или будущих угроз первого использования ядерного оружия, в их эффективность и необходимость. Это действительно так даже в случае тех, кому идея использования ядерного оружия при любых обстоятельствах была ненавистна. На мой взгляд, в их число входят Джон Кеннеди и Линдон Джонсон (а вместе с ними и Роберт Макнамара, который занимал пост министра обороны при обоих президентах), а может быть, и другие. Однако они чувствовали себя обязанными, в какой-то мере в силу личного опыта, а в какой-то под давлением элиты, заправляющей внешней политикой, некоторых союзников и потенциальных внутренних конкурентов, поддерживать и повышать правдоподобность и эффективность ядерных угроз.
В своем послании «О положении в стране» в 1984 г.{297} Рональд Рейган высказал потрясающую и совершенно справедливую мысль о том, что «в ядерной войне нельзя победить и ее никогда не следует начинать». Он не сказал и, как и все другие президенты, никогда не подразумевал, что «ядерной войной нельзя угрожать, как нельзя вести и приготовления к ней». Приготовления к упреждающему удару или к реализации угрозы первого использования или первого удара остаются центральной частью программы «модернизации» стратегических ядерных вооружений на протяжении последних 70 лет – усилиями президентов Обамы и Трампа этот срок, похоже, увеличится до 100 лет, – выгоды от которой получает военно-промышленно-парламентский комплекс.
Политическая потребность заявлять или как минимум верить, что способность выдвижения и осуществления ядерных угроз принципиально важна для национальной безопасности США и для нашего лидерства в стане союзников, – вот что заставляет всех президентов уклоняться от принятия официального обязательства «отказа от первого использования». Они открещивались от него каждый раз, когда им поступали предложения со стороны Китая – он объявил о принятии такого обязательства после своего первого испытания в 1964 г. (аналогично поступила Индия после второго испытания{298} в 1998 г.) – и Советского Союза, который неоднократно предпринимал попытки{299} сделать это с 1982 г. вплоть до 1993 г. В частности, Михаил Горбачев 5 октября 1991 г., фактически в последние месяцы своего пребывания на посту президента, подтвердил такое обязательство и предложил Соединенным Штатам присоединиться к нему. Однако это предложение было отвергнуто, как обычно, администрацией Буша, хотя она и приняла ряд других предложений.
Аналогичным образом Соединенные Штаты упорно не желали внимать призывам большинства других стран мира сделать публичное обещание отказаться от первого использования основой прекращения распространения ядерного оружия, в том числе на Конференции по продлению Договора о нераспространении в 1995 г. и на обзорных конференциях после 2000 г. Более того, Соединенные Штаты потребовали, чтобы НАТО продолжило процесс легитимизации угроз первого использования по своему примеру, даже после распада СССР и роспуска Организации Варшавского договора (и после вступления в НАТО большинства бывших стран – членов Варшавского договора). Между тем это упорство – в сочетании с фактическими угрозами первого использования в относительно недавних случаях противостояния с Ираком, Северной Кореей и Ираном – практически лишило Соединенные Штаты (и, возможно, всех остальных) лидерства в делегитимации и предотвращении дальнейшего распространения ядерного оружия.
Мало кто из американцев знает, в какой мере доктрина первого использования морально и политически изолирует Соединенные Штаты и их ближайших союзников от мировой общественности. Неизвестна им и острота выражений, в которых значительное большинство Генеральной Ассамблеи ООН обвиняет политику первого использования, лежащую в основе планов НАТО и его готовности начать ядерную войну.
«Декларация о предотвращении ядерной катастрофы», принятая 9 декабря 1981 г. резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 36/100{300} вскоре после утверждения Рейганом Доктрины Картера, открыто распространяющей американские ядерные угрозы на регион Персидского залива, безоговорочно осуждает эту доктрину. В ее преамбуле говорится: «Любая доктрина, допускающая первое использование ядерного оружия, и любые действия, подталкивающие мир к катастрофе, несовместимы с законами человеческой морали и высокими идеалами Объединенных Наций».
В основном тексте резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 36/100 провозглашается: «Государства и государственные деятели, которые первыми прибегнут к использованию ядерного оружия, совершат тягчайшее преступление против человечества. Никогда не будет ни оправдания, ни прощения тем государственным деятелям, которые примут решение применить первыми ядерное оружие». За принятие декларации проголосовали 82 государства. Под давлением США 41 государство воздержалось, а 19 проголосовали против, включая Соединенные Штаты, Израиль и большинство стран – членов НАТО.
Слова о том, что некоторые угрозы правительства США, которые большинство государств определили как «тягчайшее преступление против человечества», всего лишь подразумеваются, как в случае Доктрины Картера, обычно относятся только к заявлениям президентов, которые редко говорят открыто о ядерном характере угрозы, даже когда предупреждения делаются публично. Эту работу оставляют помощникам, другим официальным лицам и журналистам, до которых «реальный смысл» политических заявлений доводят сверху в форме утечки информации. Наглядную иллюстрацию этого мы получили в январе 1981 г., когда уходящий министр обороны Гарольд Браун рассказал журналистам – словами, которые президент Рейган повторил месяцем позже, – о том, что удержать Советы (которые вторглись в Афганистан в конце 1979 г.){301} от продвижения в северную часть Ирана и другие части Ближнего Востока в 1980-е гг. может только «риск начала третьей мировой войны». (Предупреждения вроде этих от администрации Рейгана в 1981 г. и побудили ООН принять резолюцию 36/100 позднее в том же году.)
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
