что император обратился ко мне напрямую, а не позволил другим отвечать за меня, я не сдержала слез.
– Да, – смогла выдавить я, силой воли заставляя саму себя успокоиться.
Безусловно, главнокомандующий будет разочарован тем, что я нарушила главное правило, но ведь он должен простить меня! Я спасла его царство, его войско и его сына.
«А ведь все начинает сбываться, – подумала я. – Все, как показывал мне Цинлун».
Главнокомандующий опустился на трон и некоторое время молча меня разглядывал.
– Отец! – Выкрикнул Скай, несмотря на предупреждающие взгляды Уинтера, которые он бросал на брата. – Она ведь так много сделала для…
– Тишина! – прорычал правитель. – Если вздумаешь еще раз говорить без разрешения, я выставлю тебя из дворца.
Я переминалась на месте, пытаясь сохранять спокойствие.
– Хай Жэнь. Я предоставлю тебе выбор, – спокойно произнес он. Его умиротворенный тон подарил мне надежду. Наш правитель не был импульсивным безумцем, как правитель царства Симин. К тому же он отец Ская и прославленный воин. Напомнив себе об этом, я задышала чуть ровнее. – Тебе хорошо известно, что подобное преступление карается смертью.
Скай попытался что-то выкрикнуть, но Уинтер проворно зажал ему рот ладонью.
– Если бы не твои военные подвиги, то я бы прямо сейчас отправил тебя на виселицу. Но не стану спорить с тем, что ты и правда многое сделала для нашего царства. – Задумчиво погладив бороду, он поднялся с трона. – Однако если я допущу существование такого извращения, как женщина-воин, то тогда стану лицемером и не смогу назвать себя человеком чести. Как видишь, ты поставила меня в крайне затруднительное положение.
В горле тут же пересохло от волнения. Я едва могла пошевелить сухим языком.
– Тебе будет дан выбор. Ты отречешься от своих подвигов, которые совершила, прикрывшись личиной солдата, и станешь вести жизнь уважающей себя женщины. Никогда больше ты не возьмешь в руки меч и не покинешь пределы женской половины дома. Ты подчинишься воле отца и как только вступишь в брак, то ни ты сама, ни твой муж никогда не преступите закон.
Его слова отдавались эхом в моей голове. Я наконец осознала, что морской дракон обманул меня. Я доверяла Цинлуну, видя в нем бессмертного духа и даже божество. Я покорно следовала за ним, никогда не подвергая сомнению его утверждения.
Но даже сейчас я ощущала, как дракон, скрываясь где-то в глубинах моего сознания, насмехается надо мной. То будущее, которое он показал мне, не могло стать явью. Стоило догадаться об этом… Мне хотелось получить все то, что он пообещал: любовь, принятие, свободу, могущество. Я и не думала, что придется делать выбор!
Но за все нужно платить.
– Или что же? – спросила я срывающимся голосом. – Вы сказали, что у меня будет выбор. Так каков же он?
Глаза правителя сузились.
– Если откажешься от этой милости, мне останется одно – бросить тебя в темницу.
В ушах зазвенело от напряжения.
– Здесь нет выбора. В обоих случаях меня ждет жизнь в плену, что бы я ни предпочла.
Правитель поднялся и сделал несколько шагов вперед, замерев на краю возвышения.
– Значит, ты отказываешься возвращаться к жизни уважаемой женщины?
Подбородок задрожал от сдерживаемых слез, но я заставила себя высоко поднять голову.
– Я никогда не смогу вернуться к прежней жизни.
Выражение лица главнокомандующего осталось непроницаемым. Я так и не смогла понять, как он воспринял мои слова.
– Что ж, очень хорошо, – наконец произнес он, задумчиво наклонив голову. – Хай Жэнь, ты поставила под угрозу общественный порядок, основы наших законов и морали, а также процветание всего государства. За эти преступления я приговариваю тебя к пожизненному заключению. – Он махнул рукой стражникам, больше не глядя на меня. – Увести ее.
Меня в ту же секунду схватили, но я не стала сопротивляться. В голове воцарилась пустота. Ни голосов, ни звуков, ни мыслей. Мое тело подхватили и потащили куда-то, словно я была тряпичной куклой.
Отчего-то стало темнее. Воробей и Тао перекрыли проход в галерею, ведущую из тронного зала.
– Нужно ее раздеть! – крикнул Тао, сверкая глазами. – В ее одежде спрятан камень демона!
Я не узнавала их. Те люди, с которыми я прошла такой большой путь, с которыми я вместе делила ужины и шутила, будто бы бесследно исчезли. Воробей… Сейчас он уже не отводил взгляд, но смотрел так, словно мы с ним никогда не были знакомы.
– Воробей, – слабым голосом позвала я. – За что ты так со мной? Неужели тебе и правда так ненавистна мысль о том, что я просто хотела стать свободной? – Слезы просочились сквозь ресницы и потекли по щекам. Из меня будто выкачали все силы. – Я ведь спасла тебе жизнь. Я спасла всех!
– То, что ты сделала… Да ты только о себе и думала! – не очень уверенно воскликнул он. – Мы… я… не могу закрывать на это глаза. Иначе и сам стану преступником.
Именно так они все и считали. Прощальные слова Сюин сами собой пришли на ум:
«– Женщине никогда не позволят почувствовать это.
– Что ты имеешь в виду?
– Женщине никогда не позволят почувствовать власть».
Но несмотря на многочисленные предостережения и здравый смысл, я все же решила попробовать. Я наивно пыталась заслужить всеобщее одобрение, принятие и даже любовь. Как ребенок, мучимый жаждой, я была готова выпить все, что мне предложат, даже отравленную воду. Я пила все это и желала большего, училась жаждать яд и предвкушать его вкус.
А ведь даже Лэй заметил во мне это извращенное стремление. «Не стоит самозабвенно доверять другим». Он видел, к чему все идет. Все видели. Кроме меня.
Я так много сделала для этого царства. Уничтожила печать феникса, помогла одержать победу в войне… Но даже этого оказалось недостаточно. С самого начала мой план был обречен на провал. Ведь что бы я ни сделала, это не помогло бы мне снискать расположение.
Принц царства Симин однажды сказал мне, что никто ни за что не расстанется со своей властью. Только не по своей воле.
На мои запястья и лодыжки надели железные кандалы. Влажность и холод дворцовых подземелий приняли меня в свои объятия. Здесь не было места свету, и здесь разбивались мечты о свободе.
Откуда-то издалека я услышала крики. Кто-то звал меня. Скай. Затем послышалась возня, звуки борьбы, а потом все стихло. Но я не волновалась за него. Он все-таки принц, а я всего лишь женщина.
Меня грубо втолкнули в темное помещение и тотчас заперли дверь на замок.
Война закончилась, и теперь от меня не было прока. Я оказалась всего лишь инструментом
