– Ведь ничего не осталось, – говорил Малыш сквозь рёв, – никто мне не верил, никто… и фотографий нет… только ЧП…
Я заметил, что он практически перестал картавить. ЧП прыгал вокруг нас и восторженно лаял.
– Погоди-ка, – сказал я Малышу, отпустил его, поднялся на ноги и содрал к чертям кошмарный намордник с ЧП. Малыш весело и облегченно засмеялся сквозь слезы. И вдруг расстегнул форменную курточку и скинул ее прямо на землю, выпутавшись из рукава.
– Пойдем, – он уцепился за мою руку. – Пойдем домой.
– Погоди, Малыш, – косясь на красную точку посреди груди, сказал я. В волосах Малыша запуталась такая же красная точка. Даже на шерсти Пса она маячила. – Вы идите. Я вас догоню. Мне надо тут задержаться, кое-что отдать. Слушайте, – громко сказал я, обращаясь к стене людей, – а если я просто поставлю тут бутылку, и мы пойдем? Вуул, тебе ведь нужна только бутылка. Вот она, – я вытащил ее из сумки.
– Так дело не пойдет, – тяжело дыша, сказал Вуул.
– Поставьте емкость на землю, – захрипел второй динамик. – Руки за голову! Отпустите ребенка!
– Ну вот, видишь, – сказал я Малышу. – Идите.
– Нет! – из глаз Малыша снова брызнули слезы, он повис на моей руке. – Нет, я не пойду! Ты не знаешь, какие они! Они тебя убьют!
– Ну что ты, Малыш, – сказал я. – Кто меня убьет? Я сейчас им отдам вот это, они просто проверят, что всё в порядке, и я вернусь. Ты иди. Дойди до Дома, подождите меня там. Там Маша, Аои, Морган, Рыжий, вместе подождите. Я скоро.
Малыш вдруг отстранился.
– Ты непавду говоишь, – сказал он, еле произнося слова. – Моган и Ыжий в Лабиинте.
Откуда он это знает?
– ЧП, – сказал я. – Уведи его. Скорее.
ЧП секунду смотрел мне прямо в глаза. А потом тихо и быстро втерся между мной и Малышом и, как пастушья собака, начал теснить его в сторону.
– Нет! – закричал Малыш. – Нет, ЧП, ты не понимаешь! Нельзя его бросать! Они убьют его!
– Малыш, – раздался позади ясный голос. Знакомый голос, который прошил меня, как выстрел в спину. Я обернулся.
В проеме гейта стояли Маша и Голдхейр. В первую секунду я не узнал его. Длинная кольчуга на нем сверкала, как поверхность быстротекущих глубоких вод, легкий красный плащ лежал складками, словно был медным. Длинное копье, толщиной с молодое дерево, казалось в его руке тростиночкой.
Ни он, ни она не посмотрели на меня. Маша взяла за руку Малыша, Голдхейр наклонился и потрепал Пса по голове. И гейт пропал без всяких следов, как будто его никогда не было.
2.
Вот теперь всё будет хорошо. С облегченным вздохом я поставил бутыль на землю и поднял руки. Стена щитов сломалась, и я мгновенно очутился внутри нее. Что-то хрипло закричал динамик, замелькали сосредоточенные глаза рослых спецназовцев под масками. Наручники укусили руки. Бутыль с большой быстротой и аккуратностью переставили в какой-то контейнер и понесли; оказалось, что толпа не так уж и густа, и между спин я хорошо видел, как контейнер поставили на устойчивый раскладной столик, и сгорбленный старичок в капюшоне, расписанном по краю золотой вязью букв, открыл крышку.
Интересно. Старичок проделал над раскрытым горлышком какие-то манипуляции и немного помедлил. Я наблюдал с любопытством: меня бережно придерживали сзади за наручники, но не спешили никуда вести. Я увидел глаза старичка под капюшоном: они были совершенно круглыми, он повернулся к Вуулу и всплеснул руками, а тот выхватил бутыль из контейнера, вгляделся в нее, сунул внутрь палец и облизал. Его холеное лицо исказилось, и он с размаху шваркнул бутылью о дверцу стоящей рядом машины. Брызнули осколки.
– Варвары, – сказал я и с сожалением прищелкнул языком. – Вот ктó так делает!
В воздухе стойко повис чудный аромат.
Душистый аромат замечательного земляничного сиропа Аои-тян.
Вуул повернулся и посмотрел прямо на меня.
– Ты пожалеешь об этом. Очень горько. И очень скоро.
Снова взвывают сирены. Меня за наручники мгновенно сгибают пополам, и начинается стремительное движение.
– Эй, говядина, мне тут сказали, ты меня уже слышишь, – раздается из динамиков скучающий громовой голос. Знакомый голос, скучливо, с царственной ленцой растягивающий слова. – Посмотри-ка на это. Знаешь, что это такое? Говядинааа…
Стремительное движение останавливается так резко, что у меня клацают зубы. Хватка ослабляется, я могу немного распрямиться. Что происходит? Это же... Рыжий. Рыжий говорит из динамиков! Что он делает?
В вое сирен прорезается пауза. И вдруг молчание распространяется вокруг нас кругами, как будто камень упал в клубящуюся ряску машин, фуражек, камуфляжа, масок, погон.
– Связь мне, – бросает Вуул, тяжело дыша.
– Ну, кароч, ты понял, нет? – говорит громовой голос Рыжего. – Шевелите мозгами скорее. Меняю склянку на Печкина.
– Что ты творишь, Рыжий, зараза! – кричу я.
– ...аэрорельс... – шуршат переговорники. – ...станция «Зиккурат-молл»...
– ...угрожает... ПМ... заложники... вещество…
Меня, конечно, никто не слышит: тишина на земле только кажущаяся.
– Только без глупостей, слышишь? Мне склянку-то разбить ведь секундное
