В январе — феврале 1942 года все четверо «ученых» совещались с комендантом этого лагеря смерти Пюрковским, а также с адъютантом Гиммлера эсэсовцем Шницлером по вопросу о практическом проведении экспериментов. Жертвы для этих «опытов» подбирались среди узников, «которые по своим физическим данным соответствовали лицам, принадлежащим к ВВС». Во время опытов Ромберг сам был свидетелем смерти трех подопытных лиц. По окончании этих «экспериментов» Рашер, Руфф и Ромберг составили о них отчет-доклад, который был разослан «всем заинтересованным органам ВВС». Вопрос об экспериментах был хорошо известен следующим лицам: статс-секретарю министерства авиации фельдмаршалу Мильху, начальнику медсанслужбы ВВС генералу профессору д-ру Хипке; второму старшему по званию офицеру медсанслужбы ВВС д-ру Шредеру. Ромберг категорически заявляет: «Никто и никогда в ВВС не выступил с предостережением или возражением против этих экспериментов» [950].
А как обстояло дело с экспериментами по переохлаждению?
«Весной 1942 года фельдмаршал Мильх в письме к обер-группенфюреру СС (начальнику личного штаба рейхсфюрера СС) Вольфу санкционировал проведение экспериментов по переохлаждению людей», — гласит заявление личного референта Гиммлера, Брандта [951]. Имея непосредственное отношение к этим делам (прежде чем попасть к Гиммлеру, вся корреспонденция по вопросу об экспериментах проходила через его руки), Брандт знал о благодарности, выраженной в адрес СС фельдмаршалом Мильхом за сотрудничество с главным командованием ВВС в области «высотных» опытов. Он мог также рассказать, что несколько недель спустя профессор Хипке «выпросил» [у Гиммлера. — Ш. Д.] разрешение на проведение экспериментов по переохлаждению людей в концентрационном лагере Дахау, учитывая, что командование ВВС было заинтересовано в нахождении эффективного средства, возвращающего жизнь германским летчикам, которые, выбросившись с парашютом из подбитого над Северным морем самолета, долгие часы находились в ледяной воде [952]. Это и были те самые пружины, которые направляли действия Рашера.
Еще одна группа врачей [953] проводила в Дахау на здоровых узниках другие преступные эксперименты: делали внутримышечные и внутривенные инъекции гноя больных флегмоной! В течение трех дней этих несчастных узников оставляли без всякой медицинской помощи. И когда у подопытных лиц обнаруживались явления воспалительного процесса и во многих случаях наступало заражение крови, «врачи» приступали к «лечению сульфамидными препаратами» и путем хирургического вмешательства. Во многих случаях производилась ампутация всех конечностей..
Для подобных экспериментов использовались преимущественно определенные категории узников — чешские, польские и голландские священники. (В частности, экспериментам подверглись и польские военные капелланы.) Из этой группы, насчитывающей 600–800 человек, большинство умерло в страшных мучениях во время экспериментов. Остальные уже в состоянии полной инвалидности были впоследствии «ликвидированы» [954].
Из числа других преступных экспериментов, проводившихся фашистами в Дахау, следует упомянуть: а) проводимые д-ром Брахтлом пункции желудка (без обезболивания), б) эксперименты д-ра Гравица на цыганах, которым в течение многих дней давали одну только морскую воду [955], в) «лечение» заражений с помощью биохимических средств [956], г) «эксперименты» профессора Шиллинга и его сообщника д-ра Плотнера (а также и других) по заражению людей малярией [957]. Эксперименты с целью ускорения свертываемости крови проводили д-р Брейтнер, профессор университетской клиники в Инсбруке, и д-р Денк, профессор университетской клиники в Вене: для них охрана стреляла в узников, после чего на жертвах испытывалось вновь открытое лекарство с целью вызвать быстрое свертывание крови.
В концентрационных лагерях Бухенвальд и Натцвейлер «экспериментаторы» заражали здоровых узников сыпным тифом, желтой лихорадкой, оспой, брюшным тифом, паратифом «А» и «В», а также и дифтеритом, после чего заболевших пытались лечить путем различных инъекций [958]. В результате этих преступных экспериментов значительное число «подопытных» узников погибло в муках.
В Бухенвальде «экспериментировал» некий д-р Варнет, применявший «искусственные железы» при лечении гомосексуализма [959]. Д-р Динг и д-р Ховен убивали узников путем впрыскивания им фенола, исследуя проблему степени вредности применения фенола в сыворотке, вводимой раненым немецким солдатам [960].
Там же, в Бухенвальде, в 1943–1944 годах испытывалось действие различных ядов на человеческий организм. «Отобранным» узникам тайно добавлялись в пищу различные отравляющие вещества, в результате чего узники гибли сразу или же их пристреливали после введения ядов. Особенно страшные мучения причиняли «эксперименты», проводимые в условиях, максимально приближенных к боевой обстановке. В узников стреляли отравленными пулями, вызывая этим смерть в неописуемых мучениях [961]. Опыты в этой области проводились также и в концентрационном лагере Саксенхаузен.
В 1944 году несколько врачей [962] проводили в лагере Саксенхаузен эксперименты на советских военнопленных с аконитиннитратовыми пулями. Сохранился потрясающий документ с подробным описанием одного из таких «экспериментов»:
«Об опытах с аконитиннитратовыми пулями
Институт криминалистики, лично г-ну д-ру Видману
Берлин
11 сентября 1944 года в присутствии штурмбанфюрера СС д-ра Дипга, г-на д-ра Видмана и нижеподписавшегося были проведены опыты с аконитиннитратовыми пулями на пяти приговоренных к смертной казни. Были применены пули калибра 7,65 мм, наполненные ядом в кристаллической форме.
В каждое из подопытных лиц. находившихся в лежачем положении, было произведено по одному выстрелу в верхнюю часть левого бедра. У двух подопытных лиц бедро было прострелено навылет. Действие яда не обнаружено. Оба этих подопытных лица были поэтому исключены. Входное отверстие не имело никаких особенностей. У одного подопытного была повреждена бедренная артерия. Из входного отверстия брызнула струя алой крови. Однако вскоре кровотечение прекратилось. Потеря крови составляла максимум 3/< литра и. следовательно, ни в коем случае не была смертельной.
У троих приговоренных реакция была поразительно единообразной. Сначала не проявлялось никаких особенностей. Через 20–25 минут появилось двигательное беспокойство и легкое слюнотечение. И то и другое затем прекратилось. Через 40–44 минуты началось сильное слюнотечение; появилась потребность в частых глотательных движениях; затем слюнотечение стало столь сильным, что слюна начала вытекать изо рта. Затем наступили удушье и рвота.
У двух лиц по истечении 58 минут пульс больше не прощупывался. У третьего пульс был 76. Через 65 минут кровяное давление было 90/60, тоны сердца глухие.
В течение первого часа опыта изменений со стороны зрачка не наблюдалось. По истечении 78 минут у всех трех подопытных зрачки несколько расширились и появилась замедленная реакция па свет. Одновременно участилось дыхание, вдох стал глубоким и затяжным. Через несколько минут дыхание успокоилось. Зрачки снова сузились и стали живее реагировать на свет. По истечении 65 минут у всех трех подопытных отсутствовали коленные и ахилловы рефлексы. У двух отсутствовали также брюшные рефлексы. У третьего верхние брюшные рефлексы еще сохранились, но нижние уже не выявлялись.
По истечении приблизительно 90 минут у одного из подопытных началось глубокое дыхание, сопровождающееся усиливающимся двигательным беспокойством. Затем дыхание перешло в поверхностное и учащенное.
