— Смотрите, что это?!
Все бросились к борту, тут же забыв про Вадима, и он больно грохнулся на палубу.
От острова к «Рейнбоу Уорриор II» медленно ползла какая-то точка. Разглядеть ее было почти невозможно, даже в бинокль, так она была мала.
— Это же шлюпка! — закричал кто-то. — Это наша шлюпка! Это Виктор!
У Вадима все поплыло перед глазами и потеряло очертания — на ресницах блеснули слезы. Нужно было смеяться, но почему-то очень хотелось плакать. Он крепко, до судорог, вцепился руками в поручни и не отрывал глаз от маленького белого пятнышка, которое то скрывалось за волной, то снова выпрыгивало на поверхность, медленно, но неумолимо двигаясь к кораблю.
— Витька… Витек… Давай, братан, давай, близняшка… — бормотал он одними губами, глядя, как пятнышко постепенно приобретает очертания шлюпки, как на ней уже можно различить фигуру человека, как фигура эта ритмично качается взад-вперед, работая веслами.
— Почему так медленно? Смотрите, как она низко сидит! Чем он ее нагрузил? Он же мог перевернуться.
Наконец, под всеобщие крики радости, шлюпка гулко стукнулась о борт судна, и Виктор устало сложил весла. Он почему-то был в одних трусах. Лицо его сияло радостью, когда он цеплял шлюпку за тросы, которые ему тут же спустили.
— Только поосторожнее! Слоули! Слоули! — кричал он, размахивая руками. — Может перевернуться!
Половина шлюпки была задернута брезентом. Как только шлюпку подняли, Виктор вытащил на палубу набитую чем-то тяжелым гринписовскую майку и подбежал к Фифи.
— Ну что? Зря, говоришь, плыли? — Он запустил в майку руку и вынул оттуда изумрудное ожерелье. — На, дарю!
Фифи ошарашенно посмотрела на него, что-то залепетала по-французски и засмеялась, бросившись ему на шею. Все вокруг стояли в полном недоумении.
— Да постой ты! — Виктор оттолкнул Фифи. — Где Вадик?
Вадим стоял в стороне и молча смотрел на брата.
— Вадька, смотри! — Виктор подскочил к нему и протянул горсть монет. — Мы все-таки нашли. Там, в пещере. Я тогда докопался, но потерял сознание. Мы теперь богатые, теперь…
Но Виктор не смог договорить, потому что Вадим вдруг с размаху двинул брату в подбородок, и он полетел на палубу.
Монеты сверкнули в воздухе, покатились по доскам под ноги ничего не понимающим французам.
— Эй, ты чего? — испуганно спросил Виктор, глядя на брата.
— Ты что делаешь, гад? — грозно спросил Вадим. — Как ты мог? Ты знаешь, какая у нее истерика была. Моли Бога, чтобы она с ума не сошла. Беги к ней она у тебя в каюте.
Виктор побледнел. Потом резко вскочил на ноги и бросился вниз…
Глава 55. Старые враги
В конференц-зале роскошного отеля в центре Парижа было людно. Корреспонденты всех крупных газет поспешили подъехать сюда пораньше, чтобы занять лучшие места.
Стояла обычная для таких случаев сутолока. Журналисты проверяли диктофоны, телевизионщики ставили камеры на штативы и тянули провода микрофонов к стоящим на небольшом возвышении столам, за которыми должны были расположиться виновники события.
Через некоторое время все было готово. Молоденькая девушка-секретарша поставила на столы три таблички с именами и несколько бутылок «Кока-Колы».
Никто из присутствующих толком не знал, кто именно будет отвечать на вопросы. Не было точно известно и то, что послужило поводом для пресс-конференции. Просто уже несколько дней по Парижу ходили туманные слухи о каком-то гигантском кладе, вроде бы найденном где-то в Полинезии.
И вот, наконец, на сцене появились Виктор, Вадим и Фифи. Все зааплодировали.
Фифи первой взяла слово:
— Уважаемые дамы и господа! Меня зовут Фифи Брассанс. Мы собрали вас, чтобы внести ясность в вопрос о сокровищах, обнаруженных членами нашей организации. Я имею в виду Гринпис. Прежде всего, я хочу поблагодарить вашего коллегу из телекомпании Си-Эн-Эн Теда Бакстера, присутствующего здесь, который сумел сохранить тайну по личной просьбе главнокомандующего военно-морских сил Франции. Это было необходимо для того, чтобы обезопасить клад во время транспортировки во Францию.
Все повернули головы направо, где стояла камера с надписью «Си-Эн-Эн». Рядом сидел тот самый комментатор, который вел прямой репортаж с борта «Рейнбоу Уорриор II». «Эх, ты!» — выражали лица журналистов. Однако, как всегда улыбающийся Тед Бакстер, не моргнув глазом, встал и кивнул Фифи.
— …Итак, — продолжала она, — теперь я предоставляю слово нашему коллеге из России, которому мы, собственно, и обязаны тем, что обнаружен один из самых больших кладов в истории Франции.
Журналисты снова захлопали. Виктор встал, откашлялся и начал свой рассказ:
— Ну, значит, так. Попали нам в руки с братишкой как-то раз дневники одного купчика, которого в двадцатом году расстреляли большевики…
Вадим в это время перешептывался с Фифи.
— Слушай, — говорила она, — а что ты сделаешь со своей долей?
Музей восстановлю. Дом куплю. А то нам с Виктором в старом тесновато будет. Он, вроде, на Наде жениться собрался. А у нее сын есть, Миша.
— Ну а ты как, насчет жениться? — Фифи кокетливо повела плечиком.
— Я-то? Можно и жениться.
— А на ком, если не секрет?
Но продолжить этот разговор им не удалось.
Сзади к Вадиму подошла секретарша и положила перед ним свернутую вчетверо записку, на которой значилось: «В. Кротову».
— Как ты думаешь, — спросил он у Фифи, вертя записку в руках, — это мне или Вите?
— А какая разница? — удивилась она.
— И то верно, — пробормотал Вадим, разворачивая записку.
В ней крупным, размашистым почерком было написано:
«Срочно нужно поговорить. Поднимись в 504-й номер. Н.»
— Это, наверное, от Нади. Тогда, скорее всего, эта записка для Вити. Но его сейчас беспокоить нельзя.
Виктор как раз подошел к самому интересному — как он, задыхаясь в пещере, откопал-таки клад.
— Ну ладно, — сказал Вадим Фифи. — Пойду посмотрю, в чем там дело.
Он вышел из зала и отправился к лифтам. И тут ему в голову пришла неожиданная мысль: «Но ведь Надя живет не в 504-м номере. Интересно…»
Он еще раз развернул записку.
«Да и почерк вроде не ее…»
Виктор поднялся на пятый этаж и отыскал нужную дверь. Надо сказать, что она отличалась от всех остальных, — была снабжена специальным переговорным устройством.
«Наверняка, это какая-то ошибка», — подумал Вадим и все-таки постучал.
— Кто там? — раздалось из динамика.
— Это… э-э… Кротов.
