Как бы там ни было, убийство это убийство, и любой, кто его совершил (пусть даже его на это спровоцировали), не может остаться таким, как прежде.
Так ли все случилось?
Этот выстрел, возможно, спас ее от окончательного упадка и жизни в унижении. Всего один выстрел… А теперь… четыре пилюли могли спасти ее от жизни, полной обманутых надежд и неудовлетворенных желаний, они могли дать ей жизнь с Реймондом.
Он любил ее, я это знала, своей тихой, непоказной любовью.
Все сходилось идеально.
Я хотела пойти к Мильтону, но что-то удержало меня. Даже ему я не хотела рассказывать о своих подозрениях насчет Фелисити. Здравый смысл заставлял меня отвергнуть их, как смехотворные фантазии. И все же у Фелисити действительно был повод захотеть избавиться от меня… Так же, как ей пришлось избавиться от Уильяма Грэнвилла.
Однако между нами была разница. Он относился к ней грубо и жестоко, я же была для нее другом. Сколько раз она повторяла, что не знает, что бы делала без меня? Но вышло так, что я встала между нею и тем, чего она хотела больше всего в жизни.
Невозможно было представить убийцей Фелисити, эту спокойную, тихую девушку. Но что мы знаем о человеческом разуме? Можно ли заглянуть в его потаенные уголки?
Я вернулась в свой номер и вытащила ящик из комода. Может быть, эти пилюли затерялись среди перчаток и платков? Я тщательно все осмотрела. Снова поискала карту. Что же с ней случилось? Явно кто-то покопался в моих вещах.
Зачем кому-то могла понадобиться карта? Фелисити она точно ни к чему.
Все это было очень странно. Я решила: «Пойду к Мильтону. Только не сейчас. Сейчас у него Магда».
Хотя какая разница? Она отправилась к нему, просто чтобы пригласить на праздничный обед. Что чувствует мужчина к женщине, с которой у него были особенные отношения, когда она решает выйти за другого?
Я совсем не знала жизни. Мне еще столько всего предстояло открыть! За все время, проведенное вдали от Англии, я узнала лишь то, как мало я знаю.
«Пойду к нему сегодня ближе к вечеру, когда спадет жара», – подумала я.
Я вышла на террасу. Звуки гавани, бойкой торговли на берегу казались далекими. Я села, путаясь в лабиринте догадок.
Среди прилавков я заметила Магду. Рядом с ней был ее повар, очень высокий мужчина в голубых брюках и белой рубашке, на фоне которой его кожа казалось темной, как черное дерево. Они, как обычные покупатели, торговались о цене.
С минуту я рассеянно наблюдала за ними, а потом увидела Мильтона.
Магда повернулась к нему, протянула руку, он взял ее, и они засмеялись.
Потом он оставил ее и пошел в сторону гостиницы.
Огромное облегчение охватило меня, и я побежала ему навстречу.
– Я так рада, что вы пришли! – воскликнула я.
– Какая приятная встреча! Вы поговорили с Реймондом?
Я покачала головой.
– Не было возможности. Фелисити не отходит от него. Сейчас они вместе ушли. Она влюблена в него, и он по-своему ее тоже любит. Не думаю, что это будет так уж сложно.
– Что-то случилось, Анналиса?
– Почему вы спрашиваете?
– Вы бледны, натянуты…
Я сказала:
– Мне нужно поговорить с вами. Случилось что-то странное. Посидим на террасе?
Мы сели, и я рассказала ему о молоке. Он был потрясен. Никогда прежде я не видела, чтобы он не мог найти слов. Наконец, взяв себя в руки, он сказал:
– Вы уверены… насчет этих пилюль?
– Я везде смотрела. Ошибки быть не может. Если бы не хватало одной… или даже двух, я бы решила, что обсчиталась, но четыре…
– Четыре! Это смертельная доза. – Он сильно побледнел и посмотрел на меня с таким глубоким чувством, что я подумала: «Через это стоило пройти ради того, чтобы увидеть его таким».
– Похоже, кто-то хотел, чтобы я крепко заснула.
– Но зачем?
– Из-за того, что находилось в моем номере. Это сделал тот, кто не знал, насколько сильны таблетки.
Он покачал головой.
– Да что там брать? К тому же они легко могли проникнуть в ваш номер и менее изощренным способом.
– Исчезла карта.
– Карта острова? Она исчезла этой ночью?
– Нет, еще до того. Я уже вчера не могла ее найти. Она лежала в ящике комода, вместе с пилюлями.
– Карта. Это странно, – задумчиво повторил он и прибавил: – В гостинице вы не останетесь.
– Но куда…
– Ко мне домой, разумеется.
– А как же Фелисити и Реймонд?
– Они могут остаться здесь… Или приехать ко мне, если хотят. Им места хватит. Но вы здесь не останетесь.
– Ох, Мильтон, я так рада, что поделилась с вами. Я долго не решалась, думала, все это прозвучит так глупо. Мне нужно быть поосторожнее и следить за тем, что говорю.
– Почему это вам нужно быть поосторожнее?
– Потому что я думаю, что это Фелисити! Понимаете, у меня есть причины ее подозревать. Она думает, что я выйду за Реймонда, а она его любит… очень. Она пережила это жуткое потрясение. Я не знаю, что произошло на балконе в ту ночь, но это лишило ее душевного равновесия. Я даже одно время думала, что у нее помрачился рассудок. Если бы не это, я бы никогда не подумала, что она на такое способна.
– Фелисити… – медленно проговорил он. – Карта… Вы думаете, она ее украла?
– Нет. Ей карта ни к чему.
Он промолчал, и я продолжила:
– Я не знаю, что и думать. Может быть, я придумала это все про молоко. Понимаете, я увидела в молоке осадок и решила, что это пилюли. Но потом я подумала, что это ведь могли быть кусочки кокоса. Вы же знаете, какое оно, это кокосовое молоко. Да и потом, в тот день столько всего произошло… Пожар и все остальное… У меня после этого совсем сил не осталось, ни душевных, ни физических. Может быть, я сама из-за этого безо всяких пилюль так крепко заснула.
– А пилюли? Как вы это объясните?
– Они могли выпасть из пузырька, когда я его последний раз закрывала. Тогда в номере было темно, и я их доставала, чтобы пересчитать. Они могли высыпаться на пол, а потом во время уборки их смели.
– И вы этого не заметили?
– Я тоже об этом думала, но я стараюсь рассмотреть все возможности.
– А исчезнувшая карта?
– Мало ли как я могла ее потерять. Да она и пропала раньше. Вряд ли это связано.
Он сказал:
– Я не успокоюсь, пока вы не окажетесь на плантации. Собирайте вещи. Едем.
– Я должна дождаться Фелисити и все ей объяснить. Только осторожно. Если это Фелисити, к ней нужен особый подход. Я хорошо ее знаю. У нее в голове могло что-то щелкнуть. Я хочу разобраться со всем без шума, незаметно.
