Что же до нынешних задержанных, то практически сразу выяснилось, что действительно вели их уважаемые в царстве вероучителя, знатоки божественных и мирских законов, видные авторитеты: Иуда, сын Сепфорея и Матфий, сын Маргала[132]. Именно эти премудрые мужи и вызверились против золотого орла Ирода, воспользовавшись временем, когда правитель, согласно всеобщему мнению, возляжет на ложе смерти, одной ногой в могиле. В общем, по-хорошему, следовало слегка наподдать мальчишкам, не поленившись сделать внушение и самим учителям. Лично я всегда чурался особливо святых морд, тем более тех, кто вершит «богоугодные» дела чужими руками и посылает на смерть доверчивых юнцов, но Ирод неожиданно проявил неосмотрительную, на мой взгляд, жестокость, приказав учинить над мальчишками и их духовными наставниками суд, на котором молокососы шли как осквернители храма (!) – самое тяжкое преступление в Иудее.
Должно быть, невыносимая боль и страх уйти, не успев обезопасить птенцов своего гнезда, умереть, не устранив главного врага – Антипатра, досада на свою беспомощность перед лицом болезни заставили Ирода поступить столь неосмотрительно – создавая из толпы бездельников и ведомых дурней – мучеников. Но царь восстал с одра смерти для того, чтобы лично поддерживать это обвинение в суде. Плач поднялся над Иудеей, когда судья приговорил святотатцев к сожжению на кострах.
Услышав жестокий приговор, видные жители Иерусалима и ближних городов пали на колени перед Иродом, умоляя помиловать неразумных детей. И царь, снова теряя волю от боли и страдания, отдал приказ сжечь лишь тех, кто спустился на канатах и рубил орла. Разумеется, справедливой кары не избегли и вероучителя, так что последующее ухудшение здоровья правителя, было тут же приписано каре Господней.
Мне сложно судить за богов, но кто из здравомыслящих существ не рискнет оспаривать того факта, что боги, сколько бы их ни было, имеют полную свободу карать или награждать смертных. В случае же с Иродом, лично я склоняюсь к мысли, что не находись он постоянно в тяжелых думах об Антипатре и безвинно погибших сыновьях, не устрой этого суда, на котором он, вне всех сомнений, истратил свои последние силы, у него были бы шансы выкарабкаться, как это происходило не однажды. Могучий организм царя был еще способен на многое, и сознание почти не покидало избранника богов. Поэтому, почувствовав ухудшение, Ирод предпринял попытку отправиться на лечебные воды на реку Каллирое, рядом с которой есть теплые источники, на которых, ему обычно становилось легче. Что там целебные источники – обыкновенная ванна обычно делала чудеса, полностью восстанавливая силы и возвращая бодрость духа этого непостижимого человека.
Теперь Ирод с трудом переставлял свои отекшие, опухшие ноги, его кожа сделалась красна, к тому же он испытывал постоянный зуд, мешавший ему забыться хотя бы на время сна. Добавьте к этому одышку и частые судороги в руках и особенно ногах…
– Ты помнишь пророчество, которое ты получил в пещере духов в Арабском царстве? – Спросил я Ирода, когда мы добрались до Иордана на другой стороне которого находились теплые источники Каллирое.
– Когда я был мальчиком и жаждал узреть свое будущее, – изможденное лицо Ирода озарила нежная улыбка, – да. Я видел себя в царской одежде с короной на голове, возлежавшим за праздничным столом. Видел блеск факелов и звон чаш, обнаженных плясуний и шутов. Я видел себя, – он закашлялся, и рабыня поднесла чашу с водой. Из-за острых болей в срамном месте Ирод не мог сидеть, отчего вокруг него в паланкине держали премного подушек.
– Но если ты маленький мальчик из прошлого видел себя зрелым мужем из будущего, не глупым было бы предположить, что однажды на пиру, ты Ирод сегодняшний должен был узреть мальчика – свое прошлое, и дать ему указания. – Я затеял этот разговор с единственной целью, хотя бы ненадолго отвлечь царя от его страданий.
– Ты прав, любезный Квинт! – Ирод хлопнул меня по плечу. – Признаться я и сам не раз думал об этом. Несколько раз, напиваясь особенно сильно, даже… почти видел… хотя, все это было не то – кухаркины дети… понимаешь? Мальчишки прислужники… я ни разу не видел себя, а может быть, ни разу не напивался до такого состояния, чтобы вдруг увидеть свое прошлое и поговорить с ним. А действительно, – Ирод лег на бок, озорно глядя на меня, – а правда, представь, дружище Квинт, что прямо сейчас перед нами разверзнутся врата времени, и вот там… – он показал рукой в сторону завешенной занавеской двери, появится вход в пещеру, и будет стоять он. Я…
Я кивнул. Не понимая, как далеко может завести нас эта игра.
– И что узрит тогда мальчик – мое прошлое. Больного, измученного старика с язвой на члене и зверскими болями в заднем проходе? Сочащегося гноем и кормящего червей своей плотью? Захочет ли он пройти мой путь, чтобы в конце его получить не заслуженную по делам награду, а тяжелую расплату? – Ирод задумался.
– Он узрит крепости, возведенные твоей рукой, сады и финиковые рощи, он увидит, как люди добывают асфальт, и как в новые порты приходят груженые товаром корабли. Он будет смотреть на Иерусалимский храм, который ты поднял из руин и эти мечты подарят ему крылья.
– Крылья… – Ирод усмехнулся, и тот час острая боль отразилась на его изможденном лице. – Крылья несчастного Икара… который возжелал подняться до солнца, но был низвергнут за гордыню и смелые мечты?..
– Ты усовершенствуешь эти крылья! Ты и только ты сумеешь поднять человека в воздух, чтобы он летел до манящих звезд! Ты, который никогда не отступал от намеченного.
– И еще он узрит госпожу Иудею, краше которой я не видел земель. Нет, право же, ни Сирия, ни Египет, ни даже Рим… совсем не то… А ведь я поездил по свету и знаю. – В этот момент глаза Ирода остановились, словно он уставился на кого-то невидимого мне. В следующую минуту его плечи распрямились, лицо оставила уже давно присущая ему гримаса боли. Ирод улыбнулся, приосанившись на своем ложе.
– Царь есть царь, – услышал я его громкий, властный голос, на троне или на голой земле во время похода, в золоте или обносках. Я царь Иудеи Ирод сын Антипатра, внук Антипаса, избранник богов и ниспосланный своему народу мессия. Я тот, кому было предопределено изменить лик Иудеи, сделав ее сказочно прекрасной, я добавил к наследию Александра Янная, коего почитаю как величайшего из царей, земли и города, и не отдал ни пяди своей земли, ни врагу, ни гордому всевластному Риму. Я и мой отец пользовались дружбой и расположения Юлия Цезаря, и я лично дружил, и никогда не отказывался от дружбы с Марком Антонием. Сам император Август благоволит ко мне, и в моем лице ко всей Иудее, прилюдно называя меня другом. Я Филоромус, и Филокайзер! Но самое главное, я щит Господа, которым он заслонил на время госпожу Иудею.
Я тот, кем ты должен, кем был обязан стать, не смотря ни на что! – Произнеся это, Ирод сидел еще какое-то время, слепо глядя перед собой. Холодный пот струился по моей спине и туман пещеры духов, в которой проходил свое посвящение маленький Ирод, заполнил на время наш просторный паланкин.
