– Боже, какая гадость!
– Это я вам еще крепко разбавил. А так ничего. А вы, ребе?
– Я сначала должен прочитать кадиш по Иосифу… Бедный мальчик!
– Таки вы потом меня догоните. Мне тоже очень нужно снять нервы.
Янкель сделал большой глоток и зажмурился, затем достал из вещмешка свежий огурец, разломил его и половину отдал девушке.
Ребе Шмуэль читал кадиш наизусть.
Янкель и Циля стояли на коленях (высота чердака не позволяла выпрямиться) и молча слушали слова погребальной молитвы.
– Ребе, я боюсь, что и моя Берта сгорела в белостокской синагоге…
– Я не могу читать кадиш по ней. Она может быть жива.
– Дай, Бог! Дай Бог…
– Ну, вот теперь дайте мне вашу кружку… У вас есть чем закусить?
– У меня тут кошерная колбаса, хлеб, свежие огурцы. Все свое, из дома.
– Таки помянем их всех! Несчастны они были на этой земле, но им открылась дорога в рай. Очень жестокая дорога. Но легких дорог туда нет.
Долго молчали. Янкель вел наблюдение за двором, через свое окошечко.
– Ребе, а почему вы стали ребе?
– Потому что мой отец был ребе, и дед был ребе.
– А кем вы хотели стать в детстве?
– Вы не поверите! Шахтером!
– Шахтером?!
– Ну, не совсем уж так, чтоб там под землей рыться… Я хотел стать горным инженером, маркшейдером…
– Я знал Марка Шнейдера…
– Нет, нет… Маркшейдер это не человек, это профессия.
– А почему не стали?
– Потому что у меня отец был ребе, и дед был ребе, и жили мы все в одном доме на Млыновой.
Циля уснула.
– Бедная девочка. – Браверман накрыл ее шинелью. – Она сегодня столько пережила!.. Вы слышали, что случилось в Едвабно?
– Едвабно это где-то здесь?
– Так, так! Ломжинский повят! Только пришли туда немцы, как местные поляки поднялись на местных евреев с лопатами и топорами. Рубили своих соседей, жгли их. Глумились над их женами… Ой, Циля спит, не слышат. Ко мне оттуда швагер сбежал. Такие вещи рассказывал, я вам повторить не могу.
– Ребе, откуда все это идет? Такая злоба, такая ненависть?
– От дьявола, сын мой. В него никто не верил, а он и пришел. Рассыпался во множестве немецких солдат и пришел. Ты и сам его теперь видел. Веришь?
– Верю. Неужели всем надо через это пройти, чтобы поверили в дьявола?
– Наверное, всем. Чужой опыт – он всегда чужой. И ваш сын только улыбнется на ваши рассказы: «Папа, такое бывает только в страшных сказках»…
– Ребе, почему нас все так не любят?
– Ну, я бы так не сказал – все. Есть милые люди, и они помогают евреям… Но мы повсюду гости. А гостей, когда они слишком заживаются, начинают не любить и всячески выпроваживать. Даже князь Радзивилл, когда у него гостили больше года, гостей кормил, но прислуга не подавала им ложек и вилок. Когда намек не понимали, то переставали менять постельное белье. Но гости все равно не покидали дворец. Они предпочитали спать на соломе, но жить во дворце… Моим родителям повезло. И деду с бабушкой повезло – они свой век прожили в Польше. Янкель, Польша – это страна обетованная! По своему климату, природе – это земной рай. Я бывал на нашей исторической родине. У нас там ужасный климат: дикая жара, сушь, плохая почва, горы, камень, песок. Море и то мертвое. Я в нем лежал на поверхности. Скажу – ничего в том хорошего. Потом надо бежать на берег и обмываться, потому что всюду щиплет… Но, милый Янкель, нельзя же всю жизнь жить в раю? Рай – он приходит и уходит, как и ад. Это блуждающие сферы. Я много об том думал. Сегодня здесь рай и все счастливы, завтра это же место превращается в ад, и наоборот…
Мы все – канатаходцы, Янкель. Мы идем по проволоке, балансируя между жизнью и смертью. Кому-то это удается, кому-то нет. Иногда скользкая проволока превращается в канат. Идти по нему удобнее. А иногда у каната появляются и перильца. Тогда идти становится совсем удобно и безопасно. Не надо балансировать. И вот ты идешь по такому канату с надежной страховкой, идешь, и привыкаешь к нему. И вдруг, перильца кончаются, и канат снова становится проволокой и снова надо балансировать. Вот так случилось и с нами. Мы здесь все привыкли к надежной опоре под ногами. И вдруг надо снова идти по проволоке… А мы отвыкли. Это только у вас, милый Янкель, хватило разума подготовиться к этому апокалипсису… Да, нас не любят. Но не любят не потому, что мы евреи. Были бы вместо нас китайцы или чехи, к ним бы относились точно так же.
Местный батюшка как-то сказал мне, что евреев не любят за то, что они распяли Христа. Азохен вей! Евреи наказали еврея, за то, что тот возомнил себя Богом. Это чисто еврейское дело, и евреи сами в нем разберутся. Не надо сюда вмешивать православных, католиков, протестантов и всяких прочих лютеран. Вы имейте своих богов и с ними разбирайтесь. А то они своих идолов утопили в разных реках, а нашим богам поклоняются. И нас же обвиняют…
– Ребе, наверное, вы были на нашей исторической родине?
– На нашу родину попасть нетрудно. Я из Варшавы приехал в Вену, а оттуда поездом в Стамбул. От Стамбула пароходом до Яффы мы дошли меньше, чем за три дня. Кончится, эта заваруха, и вы должны тоже там побывать. Кстати, сколько вам лет?
– Через неделю – тридцать два.
– О, я по сравнению с вами старик! Мне стукнуло сорок пять. Так я вам так скажу: надо жить у себя. В своем государстве. Тогда никто не ворвется в твой дом и не закопает тебя живьем в яму. Хватит бить тарелки
