– Это тебя он пытался убить. А я попалась на дороге. Дважды.
– И вы ничего не собираетесь предпринимать?
Я задумчиво посмотрела на огромное окно. В темноте труднобыло сказать, но мне показалось, что оно снова очистилось.
– Я бы так не сказала. Я собираюсь поехать домой исоснуть малость. Потому что устала.
И я направилась к шестидюймовой толщины двери в концекоридора. Трент все так же шел за мной.
– И вам все равно, что он зальет Цинциннати крепким«бримстоном» и умрут сотни?
Я стиснула зубы, подумав о сестре Айви. Шаги отдавалисьдрожью в позвоночнике.
– Ими займешься ты, – сухо ответила я. – Поскольку этозатрагивает твои деловые интересы.
– У вас нет желания искать мести. Абсолютно нет. Голос егобыл пропитан недоверием, и я остановилась.
– Послушай, я оказалась у него на дороге. Он сильнееменя. С другой стороны, ты… Я с тем же успехом посмотрю, как поджарят тебя,красавчик мой эльфийский. Может, без тебя Цинциннати станет лучше.
С лица Трента исчезло всякое выражение.
– Вы сами в это не верите.
Я передвинула наплечную сумку и вздохнула:
– Я сама не знаю, во что я верю. Ты со мной не честен.Извини, мне домой надо, рыбку мою покормить.
Я пошла прочь, направляясь к двери. Дорогу я знала, и Квеннаверняка где-нибудь перехватит меня посередине.
– Погодите!
Просительный тон его голоса заставил меня остановиться,когда моя рука уже коснулась двери. Я повернулась в тот момент, когда внизулестницы появился Квен с угрожающим и встревоженным лицом. Почему-то я поняла,что тревожит его не то, что я собиралась брести через имение Трента, а то, чтоТрент может сейчас сказать. Моя рука отпустила дверную ручку. Это может стоитьтого, чтобы остаться.
– Если я вам расскажу, что знаю о вашем отце, вы мнепоможете разобраться с Ли?
Квен на нижнем этаже шевельнулся:
– Са'ан…
Трент вызывающе нахмурился.
– Extus acta probat [14].
У меня пульс застучал быстрее, я поправила воротник пальто.
– Эй, ребята, давайте по-английски! – одернула я их. – Икстати, в прошлый раз, когда ты говорил, что расскажешь мне об отце, я узнала,какой у него был любимый цвет и с чем он предпочитал есть хот-доги.
Внимание Трента было обращено вниз, в большой зал, где стоялКвен. Начальник охраны качал головой.
– Не желаете ли присесть? – спросил Трент, и Квенскривился.
– Да, конечно.
Настороженно на него глядя, я пошла обратно за ним на первыйэтаж. Он устроился в кресле между окном и задней стеной, и привычно-свободнаяего поза мне сказала, что здесь он и сидит, когда бывает в этой комнате. Передглазами у него красовался ночной водопад, под рукой лежало несколько книг, иленточки-закладки говорили о прошлых солнечных сиестах. За спиной у Трентависели на стене четыре потрепанные карты Таро работы Висконти, каждая аккуратнозастеклена. У меня щеки похолодели, когда в пленной даме на карте Дьявола яузнала Кери.
– Са'ан, – тихо сказал Трент, – это не очень хорошаяидея. Трент не обратил внимания, и Квен встал у него за спиной, откуда могнедовольно на меня поглядывать.
Я поставила сумку с одеждой на ближайший стул и села,положив ногу на ногу и нетерпеливо постукивая другой ногой по полу. ПомочьТренту против Ли – это мелочь, если он мне скажет что-нибудь важное. Да я самабы уничтожила этого подонка, как только добралась бы домой и приготовилапару-тройку подходящих зелий. Нуда, я врунья, но я всегда себе честно в этомпризнаюсь.
Трент подался к краю сиденья, поставил локти на колени иуставился в ночь.
– Два тысячелетия назад в нашей борьбе с демонами забезвременье произошел перелом.
Я вытаращила глаза, перестала постукивать ногой и медленносняла пальто. Так мы еще не скоро можем добраться до отца. Трент перехватил мойвзгляд, увидел, что я не возражаю против кружного пути, и отодвинулся назад,скрипнув кожей кресла. Квен издал горловой страдающий стон.
– Демоны увидели, что им приходит конец, – тихопродолжал Трент. – В необычном для себя порыве сотрудничества они оставили всесвои междоусобицы, борьбу за власть и свили проклятие для нас для всех. Мы втечение трех поколений даже не знали, что что-то произошло, не поняли, откуда унас взялся такой высокий процент смертности новорожденных.
Я заморгала. Вымирание эльфов – на совести демонов? Я-тодумала, тут дело в их привычке скрещиваться с людьми.
– Младенческая смертность росла экспоненциально скаждым поколением, – говорил Трент. – Победа ускользала из наших рук вкрошечных гробиках под звуки рыданий. В конце концов мы поняли, что ониналожили на нас проклятие, изменили нам ДНК так, что она ломалась спонтанно, ис каждым поколением все хуже и хуже.
У меня живот свело судорогой. Генетический геноцид.
– Вы пытались исправить повреждение путем гибридизациис людьми? – спросила я, сама услышав, как тихо я это сказала.
Он пожал плечами:
– Это была попытка закрепиться на последнем рубеже –спасти хоть что-то, пока не будет найден способ восстановить то, что было. Этообернулось в конечном счете катастрофой, но сохранило нам жизнь, пока мы неусовершенствовали нашу генетическую технику настолько, чтобы остановитьраспространение дефекта и исправить большую часть повреждений. Когда послеПоворота такие работы стали нелегальны, лаборатории ушли в подполье, отчаянностремясь спасти тех немногих из нас, кто смог выжить. Поворот нас рассеял, ипримерно каждый год я нахожу очередного ребенка, не знающего, кто он.
С таким чувством, будто это все не взаправду, я прошептала:
– Твои больницы и приюты!
Никогда бы не догадалась, что тут есть иные мотивы, кромечистого пиара.
Трент едва заметно улыбнулся, увидев, что я поняла. У Квенабыл просто больной вид, морщины налезали друг на друга, руки он держал заспиной, в молчаливом протесте глядя в никуда. Трент снова чуть подвинулсявперед:
– Я их нахожу – больных и умирающих, и всегда ониблагодарят за свое здоровье и за шанс поискать своих родных. Уже пятьдесят летмы балансируем на этой тонкой нити. И пока держим равновесие. Но следующеепоколение принесет нам спасение или гибель.
Возникла мысль о Кери, я подавила ее.
– Какое отношение это все имеет к моему отцу? Онбыстрым движением кивнул:
– Ваш отец вместе с моим работал над поиском старогообразца ДНК эльфов в безвременье, чтобы мы могли его использовать как эталон.Мы можем устранять известные нам дефекты, но чтобы улучшить, чтобы свестисмертность новорожденных до уровня, когда мы выживем без медицинской помощи,нам нужен образец ДНК, носитель которого умер еще до наложения проклятия. То,что мы можем взять за образец.
