– Над огнем звуки хорошо разносятся.
Смутившись, я вытащила бумагу из кармана, холодную отморозной ночи и теплую от моего тела. Айви взяла ее, нахмурилась повернуласьспиной ко мне и развернула.
– Мне, э-гм, нужны три свидетеля, – сказала я. – Хотелабы, чтобы ты была одним из них.
– Зачем?
Она не обернулась, плечи ее напряглись.
– У Дэвида нет стаи, – сказала я. – Если будет, еготруднее будет уволить. Он продолжает работать в одиночку, а я могу через негополучить страховку. Это всего две сотни в месяц, Айви. Больше ему ничего ненужно, иначе бы он нашел себе вервольфицу. – Я знаю. Я спросила: почему тыхочешь именно мою подпись? – Она обернулась с бумагой в руке, и от видасовершенно ничего не выражающего лица мне стало неуютно. – Почему тебе важно,чтобы подписала я?
Я открыла рот, закрыла. Вспомнила, что говорил Тритон. Домамало было, а вот Айви – ее хватило.
– Потому что ты – мой партнер, – ответила я, чувствуятепло от этой мысли. – И то, что я делаю, на тебе сказывается.
Айви молча взяла ручку из карандашницы и щелкнула, открывая.Вдруг мне стало неловко, когда до меня дошло: эта бумажка Дэвида дает ему то, чегохочет Айви: признанная всеми связь со мной.
– Я проверила его биографию, пока ты лежала в больнице,– сказала она. – Это не ловушка, он не хочет тебя подставить под какие-топрошлые свои неприятности.
Я подняла брови – такая мысль мне даже в голову не пришла.
– Он говорил, что к этому делу никакие веревочки непривязаны. – Я запнулась. – Айви, я живу с тобой, – сказала я, пытаясьобъяснить, что наша дружба не нуждается в подписях, чтобы быть настоящей, и надвери у нас – и ее имя, и мое. Оба.
Она молчала, не выражая лицом никаких чувств, не сводя сменя карих глаз. Потом спросила:
– Ты ему веришь?
Я кивнула. Здесь я должна была полагаться на свое чутье. Онаулыбнулась едва заметно:
– Я тоже. – Отодвинув в сторону тарелку с печеньем, онанаписала в первой строке свою фамилию: затейливая, но совершенно неразборчиваяподпись.
– Спасибо, – сказала я, когда она отдала мне бумагу. Япосмотрела ей за спину, на открывающуюся дверь. Айви подняла голову, и язаметила, что взгляд ее смягчился, когда Кистей потопал по коврику у двери,стряхивая снег. Он вошел в кухню, за ним Дэвид.
– Подписываем или нет? – спросил Кистен, и напряжение вего голосе сказало мне, что он готов спорить с Айви, если она упрется.
Айви щелкнула ручкой и закрыла ее так резко, что тазагудела.
– Я уже подписала. Твоя очередь.
Кистен расправил плечи, усмехнулся и взял протянутое перо,потом добавил свою мужественную подпись под подписью Айви. Вписав номерсоциального страхования, он передал ручку Дэвиду.
Дэвид вдвинулся между ними, очень низкорослый рядом с этимивысокими фигурами. Я видела, с каким облегчением он выводит свое имя полностью.С участившимся пульсом я взяла ручку, пододвинула к себе документ.
– Ну, вот, – сказал Кистен, когда я подписалась. – Когопозовешь третьим свидетелем?
– Дженкса, – ответили мы с Айви одновременно, и яподняла голову от бумаги. Мы встретились взглядами, и я закрыла ручку.
– Не попросишь его от меня? – спросила я Дэвида.Вервольф взял бумагу, аккуратно ее сложил и убрал во внутренний карман.
– Не хочешь кого-нибудь другого попросить? Он можетотказаться.
Я посмотрела на Айви, выпрямилась и убрала за ухо выбившуюсяпрядь волос.
– Он партнер нашей фирмы, – сказала я. – Если он хочетвсю зиму дуться в подвале у вервольфа, это его дело, но когда погодапоменяется, пусть тащит сюда свою крылатую задницу, а то я и правда взбешусь, –Глубоко вздохнув, я добавила: – И может, это убедит его, что он – ценный игрокнашей команды, и что я действительно извиняюсь.
Кистен неловко отступил на шаг.
– Я его спрошу, – обещал Дэвид.
Открылась задняя дверь, ввалилась Эрика, румяная, хлопающаяресницами.
– Эй, пошли, все пошли! Он готов играть! Ребята, онразогрелся и готов играть, а вы тут сидите и жрете? А ну пошли!
Айви посмотрела на снег, который она натащила, потом наменя. Дэвид пошел на улицу, выталкивая перед собой взбалмошную вампиршу. Кистенпошел за ними, и гул их разговора был полон дружелюбности. Послышалась играТакаты, и я раскрыла глаза в изумлении, услышав эфирный голос Кери, выпевавшийсолнцеворотный гимн, который был старше даже ее самой. Она пела по-латыни. Яприподняла брови и посмотрела на Айви. Айви застегнула куртку и взяла со столаперчатки.
– Ты точно не возражаешь? – спросила я. Она кивнула:
– Попросить Дженкса подписать бумагу – это, быть может,единственный способ вбить в его толстый череп, что он действительно нам нужен.
Я скорчила гримасу и вышла впереди Айви, стараясь по дорогепридумать способ, как довести до Дженкса, насколько я была не права, что ему недоверяла. Я выскользнула из силков Алгалиарепта, сумела не только избавиться отодной метки демона, но и разорвать фамилиарскую связь с Ником, пусть сейчас этои не существенно. Я провела вечер с самым влиятельным холостяком города ипо»том с ним завтракала. Я спасла эльфийку тысячи лет от роду, научилась бытьсвоим собственным фамилиаром и обнаружила, что могу мало-мальски играть вкрепе. Это уже не говоря о том, что я сумела заниматься сексом с вампиром и неполучить укус. И почему у меня сейчас такое чувство, что заставить Дженксаговорить со мной будет труднее, чем все это вместе взятое?
– Мы его вернем, – тихо сказала идущая сзади Айви. –Вернем обязательно.
Шагая по заснеженным ступеням в музыку, в наполненнуюзвездами ночь, я поклялась, что так оно и будет.
