Россией, двинулся против германского императора, в Венгрию. Но в походе в 1566 г. он внезапно умер. Султаном стал Селим. И стало ясно, какие силы за ним стояли, помогали ему и его матери. Его имя не украсили прозвища Великого, Непобедимого, Завоевателя, как у других османских властителей. Его прозвали Селим Пьяница. Конечно же, его спаивали не правоверные мусульмане и не патриоты Турции. Его другом и первым советником стал Джао Микуэца, он же Иосиф Наси, богатый португальский еврей. Он поставлял вино ко двору, и султан даровал ему монополию на торговлю вином в Османской империи. Но Иосиф возглавил и личную разведку султана, у него была какая-то отличная сеть осведомителей по всей Европе. Вполне вероятно, что он был связан с иезуитами.
Политику отца Селим круто изменил. Немедленно замирился с германским императором, даже отдал ему часть Венгрии (хотя венгры были против, они предпочитали турецкое подданство). А султан вместо этого перенацелился на Россию. Летописи отметили, что в 1566–1567 гг. в нашу страну понаехали «торговые люди турчане» [563]. Такое упоминание необычно, поскольку турецкие купцы бывали в Москве регулярно. Вероятно, их прибыло особенно много. А среди них, очевидно, были не только купцы. О планах нового султана стало известно Девлет Гирею, и он сразу стал заносчивым. О примирении даже слышать не желал. Объявлял, что денег ему недостаточно и «многими кунами мысль моя утешена не будет». Требовал Казань, Астрахань. Эмиссары султана снова появились в Поволжье, у ногайцев, на Кавказе. Сепаратисты из Казани и Астрахани приехали в Крым, пообещали: когда турки и Девлет Гирей начнут войну и пришлют к ним войска, они поднимут восстания [564].
Ногайский князь Тинехмат рассудил, что русским скоро придется худо, и перекинулся к Девлет Гирею. Кавказские правители тоже сочли, что расклад сил меняется. На сторону хана и султана перекинулись шамхал Тарковский, хан Тюменский, черкесские князья. А на сторонников России посыпались нападения. К Ивану Грозному обратился его тесть, Темрюк Идарович Сунжалей. Просил прислать ратников, чтобы находились у него постоянно. В 1567 г. по царскому повелению из Астрахани выступил отряд стрельцов, заложил на Тереке, возле устья Сунжи, первую русскую крепость на Кавказе — Терский городок. Но турки подняли шум. Преподносили дело так, будто царь влез чуть ли не в османские владения, угрожает Закавказью, хочет захватить Азов. А в 1568 г. Девлет Гирей получил приказ султана готовиться к походу. В Крым был назначен новый наместник Касим-паша, и он уже знал, что ему предстоит возглавить армию. С ним прибыли корабельные мастера, специалисты по осадам крепостей.
Иван Грозный видел, как обостряется обстановка на юге. Понимал, что и Сигизмунд воюет не один, его поддерживает весь католический мир. У государя возникла идея заключить альянс с Англией. Она демонстрировала дружбу, и ситуация в двух государствах выглядела похожей. Католики считали Англию врагом, постоянно организовывали заговоры против Елизаветы. Летом 1567 г. царь через британского посла Дженкинсона предложил проект договора — Россия и Англия заключают военный союз, а монархи двух стран берут обязательства предоставить друг другу убежище и помощь, если кого-то из них свергнут. В Лондон с Дженкинсоном отправилось царское посольство.
Но в данном случае Иван Грозный ошибся. В Англии ключевые вопросы решала не королева, а «новые люди» из правительства и парламента. Они получали огромные прибыли от торговли с русскими, но и с поляками торговали. Осложнять себе жизнь и лишаться части барышей их абсолютно не прельщало. А пункт о предоставлении убежища для Елизаветы потерял актуальность. Главная соперница Мария Стюарт уже находилась в ее руках. Другого соперника, мужа Марии Тюдор Филиппа Испанского, связали по рукам и ногам войной в Нидерландах. Даже принимать царя, если ему придется бежать, получалось совершенно невыгодно. Чтобы сохранить торговлю в России, в этом случае надо было дружить с ее новыми властями. Поэтому государевым послам морочили головы всякими отговорками, переговоры спускали на тормозах.
Зато альянс со Швецией приносил нашей стране величайшую пользу. Русские купцы из Нарвы через шведские порты ездили «в Любок, Антроп (Антверпен — авт.), и во Ишпанскую землю, и во Англию, и во Францийскую землю». По подсчетам шведского историка Аттмана, через Нарву в эти годы шло 94 % всего балтийского экспорта сала, 23 % воска, 42 % льна и конопли, 81 % пушнины. Сигизмунд обращался к императору, датскому королю, даже к папе римскому, призывая пресечь эту торговлю, поскольку «московский государь ежедневно усиливается по мере большого подвоза к Нарве разных предметов, так как оттуда ему доставляются не только товары, но и оружие… и мастера, и благодаря сему он укрепляется для одоления всех прочих государей» [565].
Иван Грозный предложил Эрику укрепить дружбу, заключить еще и военный союз против Литвы. Король согласился, в 1567 г. шведское посольство в Россию возглавил сам канцлер Нильс Гюлленшерна. На переговорах в Александровской Слободе выработали договор. Но в него царь ввел особый пункт — король должен выдать русским жену своего брата, Екатерину Ягеллонку. Естественно, не в качестве «царской невесты». Для этого имелись весомые политические основания. Герцог Юхан сидел в тюрьме, но оставался кандидатом на шведский трон, а для папы и Сигизмунда он был ценен именно в качестве мужа Ягеллонки. В руках же русских она становилась дополнительным инструментом, способным помочь склонить литовского короля к миру. А кроме того, в Москве было хорошо известно, как легко нарушают соглашения западные страны. Выдача Екатерины пресекала для шведов возможность сговора с Литвой. Данному пункту придавалось такое значение, что без его выполнения весь договор признавался недействительным [566]. Но и Эрик очень охотно готов был избавиться от «троянской лошадки», засланной в его страну панами и Ватиканом. Договор был подписан.
Для его ратификации в Швецию отправились послы царя Воронцов и Наумов, а на границу были уже высланы бояре Морозов и Чеботов — принять у шведов Екатерину. Но неприятели переиграли Ивана Васильевича. Скорее всего, они узнали о выработанных условиях — переговоры со шведами вели Висковатый, Алексей Басманов и Вяземский. «Королевский суд» Эрика XIV уничтожил далеко не всех изменников. Других аристократов втягивали в заговор, пугая, что король, сближаясь с Грозным, берет с него пример. Удар был подготовлен очень конспиративно и нанесен умело. Прямо в день приема царских послов, когда король должен был поставить подпись под договором, он упал в обморок. Очевидно, ему дали отраву. Ратификация была сорвана.
Эрик лежал больным, а заговорщики выпустили из заключения Юхана, он начал собирать войска. Короля же его советники убеждали не воевать с братом, искать примирения. Русских к нему не допускали под разными предлогами. Это неопределенное положение тянулось почти
