Красивое лицо примы Императорского театра перекосилось от гнева. Нет, она очень быстро взяла себя в руки, и улыбка вернулась, только вот синие глаза сверкали ненавистью. Стыдно мне не было, вот ни капельки, хотя признаюсь, в другое время и при других обстоятельствах, ни за что бы не упомянула тот вечер и свое проникновение в особняк Прэтта, но сейчас… точно за язык кто тянул. Я ведь совершенно не знала, встречался ли Николас Прэтт с этой женщиной после того, мною испорченного свидания, но заметив ее реакцию, поняла — нет. Тот вечер, когда я помешала их свиданию, был и для нее последним. И мне почему-то стало приятно от этой мысли.
Госпожа Баррио явно собиралась сказать что-то едкое, язвительное, явно очень и очень неприятное лично для меня, но тут вмешалась леди Алан. Мой выпад не пришелся ей по душе — это я поняла по тени, что набежала на открытое лицо матушки Мартина, по тому как она поджала губы и чуть склонила голову к плечу, но и продолжать этот неприятный разговор она тоже не собиралась.
— Ну хватит, Аметиста, мы с моей будущей невесткой уже уходим. Всего доброго и удачи на гастролях, — с этими словами леди Алан поднялась со своего места и решительно двинулась по проходу.
Мне же не оставалось ничего иного, как последовать за ней. Проходя мимо звезды Императорского театра, я не собиралась на нее смотреть, но у примы были свои планы. Она схватила меня за локоть, больно впиваясь ногтями в кожу (я даже сквозь ткань рукава это почувствовала) и прошипела, склонившись к моему уху:
— Ты пожалеешь, мелкая гадина. Ник мой, заруби себе на носу, вертихвостка. А попытаешься стать у меня на дороге — я тебя раздавлю, — и она отпустила мою руку и молниеносно выпрямилась, точно бы ничего и не говорила мне.
Только вот я уже смолчать не могла. И вовсе не потому, что тоже претендовала на того, кого она вот так запросто называла «Ником» и считала своим, а просто… я — Рианна Сольер, и совершенно не привыкла уступать кому бы то ни было.
Я улыбнулась той самой улыбкой, которую три года перед зеркалом тренировала, чуть склонила голову по направлению к звезде сцены и мило проворковала:
— Достоверности не хватает и трагизма маловато, — а потом с видом королевы прошествовала вслед за леди Алан.
На душе было погано, если честно. Встречи с актрисой я не ожидала вовсе, и к тому же даже подумать не могла, что она меня узнает. Вот же невезение! Мы-то и виделись всего один раз, в полутьме и мельком!
Леди Алан уже покинула ресторацию и ожидала меня на улице, стоя перед распахнутыми дверями солана. Я поторопилась к ней, не глядя по сторонам, вышла из ресторации. До леди Алан и ожидающего нас солана оставалось всего два шага, как на моем пути возник человек. Мальчишка бежал так быстро, что не успел затормозить, и произошло непоправимое — мы столкнулись. Я вскрикнула, взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, вскрикнула снова, когда почувствовала на своей талии чужие руки, попыталась вывернуться из таких неожиданных объятий и в следующее мгновение оказалась свободна.
Мальчишка дал деру, только его и видели. Первым делом, я ринулась проверять ридикюль — он был на месте, платье тоже было в полном порядке и я никак не могла понять, что стало причиной столкновения? Ну не могло быть такого, что этот мальчуган и в самом деле налетел на меня по неосторожности.
К тому же, я еще не забыла статью в «Голосе», появившуюся несколько лет назад и ставшую, можно сказать, первой ступенькой Тома Брайта к славе и званию Лучшего журналиста столицы. Статья та была про уличных воров. Вот таких вот мальчишек, которые были настолько ловки, что на бегу вполне могли не только вытащить из кармана кошелек, но и стащить ожерелье с шеи зазевавшейся красотки.
И потому сейчас я активно шарила по карманам, проверяя, что именно у меня утащили. Оказалось, что не утащили, а наоборот, подбросили. В кармане платья я обнаружила сложенный вдвое листок бумаги.
— Рианна, дорогая, ты в порядке? — леди Алан оказалась рядом в мгновение ока, подхватила меня под локоть, потащила к солану. — Ужас какой! И куда только сморят полицейские? Среди бела дня людей с ног сбивают, и никто ничего сделать с этим не может. Бардак!
— Не переживайте так, леди Алан, — слабо улыбнулась я, чувствуя, как внутри разгорается пожар нетерпения. Было до зуда в кончиках пальцев интересно, что написано в той записке. Не зря же мне ее таким вот странным образом подбросили, — скорее всего полисмены в доле с этими мальчуганами и потому обычно смотрят в другую сторону. Обычное дело, — я пожала плечами и сжала несчастный листок в кулаке, молясь про себя, чтобы леди Алан отвернулась.
— Что ты такое говоришь?! — воскликнула эта святая женщина, картинно прижимая ладони к груди. — Это возмутительно!
Я только вздохнула. Нет, ну, правда, неужели матушка старшего следователя по особым поручениям, самого Мастера Смерти, настолько наивна? Да ни за что не поверю.
Леди Алан продолжала сетовать и бурно возмущаться, когда мы подошли к солану. Она, не слушая возражений, почти впихнула меня в салон, а сама направилась к противоположной двери. Этого мгновения мне хватило, чтобы вытащить записку и развернуть ее.
На белоснежном листке чернели всего несколько строк:
«Сегодня вечером на Речной. У меня есть сведения о смерти леди Ариэллы Нейрос. Полиция покрывает настоящего убийцу».
И все. Ни подписи, ни каких-либо опознавательных знаков. Я сжала бумажку в кулаке и задумалась. Идти — не идти? Это вполне могла быть ловушка, но с другой стороны — кому это надо?
Скорее всего, кто-то прочитал мою обзорную статью о смерти леди Нейрос и решил продать сведения. Том часто так получал информацию, да и другие журналисты тоже, об этом мне было известно. Не всегда сведения, добытые таким образом, были достоверными, но тем не менее. Любопытсво во мне взыграло с небывалой силой. Я кусала губы, почти не слушала леди Алан, которая что-то трещала рядом со мной. Бумажка, зажатая в кулаке жгла ладонь. И я решилась.
Извинилась перед матушкой старшего следователя и дала управляющему соланом свой адрес на Речной улице.
— Мне необходимо забрать кое-какие вещи из своей квартиры, — пояснила удивленной леди Алан. — Последнее время я жила там и в доме дяди почти нет моей одежды и необходимых мелочей.
Правда, когда солан затормозил у подъезда трехэтажного дома на Речной улице, в котором я снимала квартиру, сомнения в моей душе чуть возросли и я, все еще колеблясь, вытащила из ридикюля блокнот и карандаш, один из тех, что презентовал мне лорд Прэтт, накарябала впопыхах записку Мартину.
— Леди Алан, у меня будет к вам просьба, — я повернулась к своей спутнице, сворачивая записку от неизвестного информатора и свое послание особым способом, — вы не могли бы передать это Мартину?
— Конечно, дорогая, но… — леди была несколько растеряна и сбита с толку моим поведением.
— Благодарю вас, — я мило улыбнулась и не дожидаясь пока управляющий покинет свое место, чтобы распахнуть передо мной дверь, выскользнула из солана самостоятельно. Еще раз улыбнулась леди Алан, помахала ей на прощание и потопала к родным пенатам.
