Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
Войну, атаманское повстанчество, интервенцию? Снова разруху, лишения, смерть? И ради чего? Многие в УССР уже надеялись на постепенную «мирную эволюцию» режима, демократизацию общества, прекращение репрессий; укрепление суверенитета УССР, продолжение НЭПа оставляло надежду на формирование смешенной, либеральной экономики и заполнение внутреннего рынка. Днепрогэс обещал начало «эры прогресса». В своих письмах 1921— 1922 годов Петлюра стремится организовать международную помощь голодающим УССР, обратить внимание мировой общественности на трагедию украинского крестьянства. Вместе с тем в письмах Петлюры начиная с весны 1921-го обозначается и отход от безоглядной поддержки польского курса и даже заявление о том, что польские границы на Волыни, закрепленные по Рижскому договору, им «не могут быть приняты».
Петлюра не мог объяснить многого и украинским крестьянам Галичины и Волыни, попавшими в польскую кабалу и в 1923—1926 годах смотрели на УССР, как на украинскую «землю обетованную».
В начале 1922 года жена и дочь Петлюры проживали в Южной Чехии, а в середине года вернулись в Варшаву. Несмотря на свою «конспирацию», Петлюра поселился с семьей в небольшой квартирке на окраине Варшавы. Жизнь под чужим именем и невозможность «подать голос» продолжалась... Поляки и Советы изолировали Петлюру, он как будто был под домашним арестом. До декабря 1923 года Советы настаивают на высылке Петлюры из Польши.
Кроме Симона, Ольги Петлюр и их дочки Леси в их квартире жили молодой племянник Петлюры Степан Скрипник и адъютант-телохранитель Петлюры Гаевой. Денег для этой большой семьи начиная с 1922 года хронически не хватало. А в 1923-м добавились еще проблемы с братом Петлюры Александром, который был вынужден покинуть польский лагерь, с болезнью и операцией Ольги Петлюры. В 1923-м году материальное положение семьи
Петлюры резко ухудшилось. Петлюра пишет Ливицкому, что от него отвернулись банкиры, потому что помогать ему уже не считается «хорошим тоном».
Уйдя из «большой политики», Петлюра возвращается в журналистику. В 1923 году им написан ряд статей для журналов «Трибуна Украины» и «Табор»5. Однако эти издания не могли предложить даже гонорара.
В том же году Петлюра пишет и издает в Польше в виде скромной, тоненькой брошюрки большую программную статью — «Современная украинская эмиграция и ее задания». В этой статье он, смирившись с неизбежностью длительного эмигрантского «жития», пишет о том, что, хотя борьба и не закончена, период войны, «бури и натиска» уже прошел, и впереди у петлюровцев кропотливый труд по подготовке нового этапа государственного строительства. (Собственно о том, что нужно смириться с перспективой длительной борьбы, он писал еще в письме к А. Никовскому, в декабре 1921-го). В 1923 году Петлюра выступает уже как «солидарист», сторонник консолидации и компромисса на основе «приоритета государственности над партийностью, общенациональных интересов над классовыми, групповыми, партийными...» Петлюра считал, что необходимо показать единство украинской политической эмиграции перед лидерами западных стран и своими сторонниками в УССР. Своих оппонентов из числа украинских эмигрантов Петлюра рассматривал не как личных врагов, а как «ослепленных эгоизмом» врагов «общей нашей работы».
Петлюра писал, что, даже не имея государственной территории, можно сохранить правительство «в изгнании» и армию для того, чтобы «подготовить нацию к самостоятельной государственной жизни». Одним из главных заданий эмиграции Петлюра считал выход ее на мировую политическую арену через Лигу наций, международные организации. Он заявлял, что не имеет смысла ограничиваться только социалистическими международными организациями, а необходимо искать пути к сотрудничеству с международной демократией и даже консервативным движением. Он говорил о необходимости «информационной войны» против большевиков, критики самой «модели» СССР.
Украинская эмиграция должна изучить язык страны, которая ее приняла, переводить информацию об Украине, создавать архивы и библиотеки, воспитывать «новое» эмигрантское студенчество и построить систему социального обеспечения украинских эмигрантов.
Подобные мысли сквозят еще в одной программной статье Петлюры 1923 года — «Табор» («Лагерь»). Хотя в ней основное внимание и уделено созданию новой украинской военной литературы, профессиональных военных исследований, Петлюра говорит и о подготовке к новому этапу борьбы и о геополитических задачах. Внутренний политический кризис Версальской системы, надвигающийся экономический кризис и связь этих процессов с советско-немецким сближением — все это волновало Петлюру.
В письмах к Н.Шумицкому (лето—осень 1923 года) Петлюра указывает, что в деле формирования предпосылок для дальнейшей борьбы «дипломатия должна играть главную роль», что необходимо «искать опору на великую державу (с морским путем к нам)». Петлюра надеялся на то, что английский капитал должен заинтересоваться Украиной «как кратчайшим путем в Индию» и помочь петлюровцам, интерес к Украине должен проявиться и у Италии.
Вспоминая «сложный» 1923 год, Вячеслав Прокопович писал: «Политическая работа почти замерла. Дипломатические миссии едва ли не все прекратили свое существование... Правительство дышало на ладан, и никакой работы проводить было невозможно. И условия, в каких он находился, и исчерпание всех средств не давали ему возможности даже пошевелиться. Тарнов доживал последние дни, постепенно замирая. Наши ответственные люди рассеялись повсюду; значительная часть из них отошла от конкретной политики и борьбы и перешла к культурной работе, отдавшись ей полностью. Лагеря еще существовали, однако уже были под угрозой ликвидации; частые наезды различных большевистских комиссий, которые завлекали слабых духом домой, хоть и встречали у большинства соответственное отчуждение, но все же дезорганизовывали лагерную жизнь, вносили разложение. Материальные и духовные условия все ухудшались и ухудшались; сверху приходили новые ограничения; иногда сильно допекали смена настроений у комиссаров и их промахи. Ясно было, что приходит конец. Молодежь потянулась в Чехию за образованием. Среди лагерников обозначилось сильное течение ехать на работы во Францию, и должны были уже выехать туда первые партии. Организационные связи между эмиграцией ослабли; усилились влияния разных враждебных групп. Давала знать общая усталость, депрессия, апатия. Мы как будто переходили в стадию анабиоза... трудно было говорить о какой-либо работе, когда административное своеволие на местах делало невозможными сами условия жизни наших людей. К тому же беспокоили повседневные проблемы; безденежье центра становилось преградой для любой инициативы...»
В письмах Н. Шумицкому (лето—осень 1923 г.) Петлюра указывает: «Ситуация в Польше ухудшается. Дороговизна все более безумствует, а вместе с ней углубляется политический кризис...» Петлюра откровенно заявляет о полном разочаровании в польских покровителях и об отказе от каких-либо обязательств, связанных с Варшавским договором 1920 года.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
