возбудило твое наказание?
Шлепок.
Чувствую, как мои внутренности сжимаются. Мне нужно одно прикосновение, едва заметное, но этого будет достаточно, чтобы кончить. Поэтому, я ерзаю на диване, прижимаюсь к шершавой поверхности клитором, но этого мало.
— Ну, уж нет. Это наказание. Ты не кончишь.
Он тянет меня за бедра назад, лишая возможности потереться о диван.
— Ричард…
Шлепок.
— Ты хочешь, что-то сказать? Не стоит. Но если не можешь сдержаться, то лучше скажи, кому принадлежит эта задница?
Прижимаю голову к дивану. Чувствую, как по моей щеке стекает пот. Тело горит, но не только в месте ударов. Абсолютно всё тело.
Шлепок.
— Тебе! — Кричу я. Пальцы на руках и ногах сжимаются.
Ричард гладит мою задницу легкими успокаивающими движениями.
— Хорошо. Но этого не достаточно. Сегодня из-за твоих бездумных действий, страдает твоя задница, но поверь, если ты еще раз, позволишь какому-то мудаку прикасаться к себе, будь уверена, я убью его.
Шлепок. Шлепок. Шлепок.
Я кричу. Сильно кричу. Моё горло болит. Один мой ноготь сломался, от того, как сильно я сжимала диван. Это было больно, но хуже не это. Хуже то, что я возбуждена, как никогда раньше. И я уверена на сто процентов, что Ричард не позволит мне кончить. А еще, я уверена, что он сдержит своё обещание и действительно кого-то убьет, если я ослушаюсь.
***
Мы не разговаривали несколько часов. После того, как Ричард решил, что с меня хватит, он отнес меня в спальню, перевернул на живот и намазал мою задницу заживлявшим кремом. Это было заботливо, но я хотела лишь, чтобы он трахнул меня. Очевидно, у него были другие планы. Ричард достал ноутбук и ушел работать на кухню. Работать! В чертово Рождество! Я не стала пытаться поговорить с ним. Если он считает, что не достаточно наказал меня, то так тому и быть. Поэтому, я решила, что самое время устроить вечеринку жалости к себе.
Когда я осталась одна, то проплакала примерно пятнадцать минут. Потом я пошла на кухню, полностью игнорируя его присутствие, достала банку мороженого, вернулась в спальню и включила «Пара на праздники», чтобы окончательно добить себя.
Когда фильм был на середине, дверь распахнулась. По телу прошелся электрический разряд, но я проигнорировала это, наблюдая за Эммой Робертс на экране.
— Вставай. — Заявил Ричард деловым тоном.
Я засунула ложку мороженого в рот, продолжая смотреть на экран. Ричард схватил пульт, который лежал рядом со мной и выключил телевизор.
— Чего ты хочешь? — Бросила я, таким же деловым тоном. Если он думает, что я буду слепо выполнять его приказы, то очень сильно ошибается.
— У тебя есть пятнадцать минут, чтобы одеться.
— Что? О чем ты?
— Сегодня Рождество, уверена, что хочешь провести его так?
— О, так ты помнишь, что сегодня Рождество?
Он убрал руки в карманы, и чуть наклонил голову в бок, разглядывая меня.
— Ты заслужила, каждый шлепок, Алиса. В следующий раз ты подумаешь, прежде чем делать.
— Дело не в этом.
Он провел языком по нижней губе. Моя рука с ложкой на секунду зависла в воздухе от вида. — Дело в том, что я не дал тебе кончить?
Мои щеки краснеют. Мне хочется сказать да, но я отвожу взгляд.
Он ухмыляется. — Давай, Алиса. Не будем портить этот день дальше. Собирайся. — Он выходит из спальни, захлопнув дверь.
Мне хотелось послать его, но перспектива провести праздничный вечер в одиночестве меня не впечатляла. Я приняла быстрый душ, затем пошла одеваться. Ричард все это время говорил с кем-то по телефону.
Натянув джинсы, футболку и толстовку, я заплела волосы в косу и вышла к нему. Он тоже уже был одет и продолжал смотреть в свой, чертов телефон, что-то печатая. Я пошла в мастерскую и взяла портрет Ричарда, который закончила в тайне от него. Обернув его тканью и крафтовой бумагой, вышла в коридор. Массивный холст было невозможно спрятать, поэтому я даже не стала пытаться.
Когда мы вышли, на улице было уже темно. Шёл легкий снег, и я остановилась, перед его машиной, чтобы сделать глубокий вздох.
На мои волосы падали красивые снежинки. Улица была украшена под стать празднику, люди бежали с пакетами к себе домой, чтобы поскорее провести вечер с близкими людьми. Открыв рот, я, как ребенок, начала ловить снежинки.
— Хорошо смотришься.
Распахнув глаза, я увидела Ричарда стоящего передо мной, буквально в нескольких сантиметрах. Он поднял руку и провел теплым пальцем, по моей холодной щеке. Это был его способ разрушить стену, и я поддалась. Прикрыв веки, я прильнула к его руке. Мы стояли так несколько секунд, хотя казалось, прошло несколько часов.
— Садись в машину, а то замерзнешь. — Сказал он, прерывая физический контакт.
Я села на место пассажира, а Ричард занял место водителя. Он не завел её, просто смотрел в лобовое стекло. Я ждала, что будет дальше. Скажет ли он мне, что всё кончено? Или расскажет, куда мы едем? Я не знала, что от него ожидать. Но Ричард удивил меня. Он наклонился и поцеловал меня в щеку. В то место, где только что была его рука. Я не подала виду, но была рада даже этой маленькой близости.
Больше он ничего не говорил, даже не смотрел в мою сторону. Завел двигатель и направился прямо к Манхэттенскому мосту. В воздухе чувствовалось напряжение. Я ошиблась, стена между нами плотно держала оборону. Я хотела бы разрушить её, но не могла. Произошедшее целиком и полностью моя вина. Ричард прав. Я позволила Марку слишком много, не думая о последствиях. На его месте, я вела бы себя более агрессивно.
В итоге тишина стала безумной. Мне хотелось выпрыгнуть и убежать, но вместо этого я спросила.
— Куда едем?
— Еще несколько минут.
Со вздохом я посмотрела в окно. Мы направлялись в сторону офиса, но в последний момент свернули на Парк-Роуд. Остановившись возле отеля Four Seasons, Ричард вышел из машины, открыл мою дверь и протянул руку, чтобы помочь выйти.
Когда мы зашли в один из самых дорогих отелей Нью-Йорка, я почувствовала себя не в своей тарелке. Хотя бы потому, что была одета, как девочка из Гетто.
Мы вошли в лифт, Ричард вставил ключ-карту в специальный разъем и нажал самую верхнюю кнопку, на которой была изображена буква «П». Не сложно было догадаться, что это пентхаус. Одного я не понимала, зачем он привез меня сюда?
Как только мы вышли из лифта, я увидела только одну массивную дверь. Он снова вставил карту, и мы вошли внутрь.
Я открыла рот,
