Это был человек, которого Мила всегда очень рада была видеть. Всегда. Но не теперь.
— Профессор Многолик? — удивленным шепотом произнесла она.
Ее учитель оценивающе оглядел ее с головы до ног и произнес:
— Видимо, свирель нашего утонченного профессора нотных искусств не так хороша, как я думал, когда решил ее позаимствовать. Судя по тому, что ты не спишь сном младенца, как и все остальные.
— Это вы… вы усыпили нас? — воскликнула она. — Но зачем?
— Затем, чтобы забрать вот это, конечно, — улыбнулся Многолик, указывая на Чашу. — Досадно, что ты не уснула, как твои друзья.
Мила вспомнила Белкино «Тимпанум Параакузия». Значит, Миле не показалось — заклинание угодило ей прямо в левое ухо. Вот почему она не спит.
— Я не понимаю… — пробормотала Мила, но Многолик, не дав ей договорить, многозначительно покачал головой.
— Не думаю, — сказал он. — Я абсолютно убежден, что ты понимаешь. Просто не хочешь верить. А ты поверь, и все станет предельно ясно.
Он еле заметно склонил голову набок, не отрывая от Милы пристального взгляда, и тихо добавил:
— Думай.
Думать? Мила смотрела на него во все глаза, пытаясь понять, о чем он говорит…
И, кажется, понимала…
Если он сейчас здесь — значит, он знал дорогу сюда. Он не мог следить за ними — они бы заметили. Но он мог знать, что они собираются сюда сегодня ночью и ждать их здесь. Зачем? Потому что он знал о Чаше. Откуда он знал дорогу сюда? Очень просто — у него была карта. А значит… Значит, человек, похитивший монету из дома Чёрка, — не кто иной, как Многолик. И как бы это не казалось абсурдным и невероятным, но и тот, кого они видели в Архиве, тоже был он. То, что сначала Миле только показалось, теперь становилось очевидным.
— Неужели… там… в Архиве… это были вы? — неуверенно произнесла она.
— Это был я, — подтвердил Многолик. — И, к сожалению, я был там не один. Но я, возможно, и не узнал бы о том, кто именно был там одновременно со мной, если бы не одна случайность…
— Случайность?
— Разговор на Заброшенной террасе. Я уверен, что ты помнишь его. Мы говорили о твоей прабабке. После этого разговора у меня возникло желание узнать о ней побольше. Ведь она погибла от рук Гильдии. О Гильдии мне интересно все — ты поймешь почему. Позже.
В Архиве я нашел то самое воспоминание, которое так занимало твои мысли, — улыбающаяся девушка с черной косой. Все бы ничего, но в этом образе имелась одна маленькая неувязка — роза. Образ девушки с розой. Я видел это воспоминание в сфере, но и ты могла видеть его только там. А значит, ты побывала в Архиве. И я знал, что, когда я впервые проник туда, там был кто-то еще. Сложив одно с другим, я предположил, что в ту ночь это могла быть именно ты. Драгоценный племянник Амальгамы Мендель не отправлял тебя на Черную Падь, как ты, вероятно, решила. Я наблюдал вашу маленькую стычку в «Перевернутой ступе» и решил: если тебя съест этот прожорливый Чер-Мерсский монстр, а потом на месте твоего исчезновения найдут палочку Лютова, то все подумают на него. Я взял у него эту палочку и подбросил в нужное место.
— Вы хотели меня убить?
— Я не мог рисковать. Если бы ты узнала меня — это могло бы расстроить все мои планы. Кроме того, в твоих руках оказался список. Я даже не заметил, как выронил его из-за этого идиота — сторожа. И я видел, как ты его подняла. Нужно было что-то предпринять — избавиться от тебя. Но ты вернулась. Ты оказалась не так слаба, как я думал. И тогда я понял, что лучше сделать тебя своим другом, а не врагом. Это было нетрудно — тебе так нужен был друг.
Эти слова отозвались внутри Милы неприятным ноющим отзвуком. Друг, который хотел ее убить? Это было похоже на плохой и несуразный сон, в котором нет и не может быть никакого смысла. Она уже давно была уверена, что Гильдия завербовала двоих волшебников. Корешка и… Нет. Этого просто не может быть.
— Но… Я не понимаю… Вы и Гильдия? Это невозможно…
— Гильдия? — искренне изумился Многолик. — Я считал тебя более сообразительной. Гильдии нет. Давно уже не существует. И я не позволю, чтобы она возродилась. Тринадцать лет назад я был в плену и никогда не забуду, как никчемные, слабые людишки убивали магов, обладающих такой силой, которая им и не снилась. Но мне удалось сбежать. Никому этого не удавалось. Я всегда презирал простых людей, но после того как они чуть не убили меня, я решил, что в этом мире все нужно поставить на свои места. Волшебники прячутся по своим норам, боятся и позволяют простым смертным править этим миром. А я всегда считал, что должно быть наоборот. Власть — вот чего не хватает могуществу магов.
— Гильдии нет? — Мила ничего не могла понять; то, что говорил Многолик, не укладывалось в ее голове. — Но… А как же Метка?
— Очень удачный способ напомнить волшебникам об их страхе и разбудить в них ненависть к людям. Волшебники могущественны, они могут исцелять и ум, и тело. Но Гильдия убивала их. А от смерти нельзя исцелиться. Ее нельзя расколдовать. Мне нужны были сторонники. А разве в борьбе против простых смертных могут быть лучшие сторонники, чем те, чьих близких уничтожила Гильдия? Для этого я и побывал в Архиве — мне нужно было знать имена наследников. — Лицо Многолика расплылось в довольном оскале. — Скоро многие присоединятся ко мне, и все могущество, которым обладает волшебный мир, наконец выйдет из подполья. И ничтожества превратятся в рабов, как это и должно быть.
Мила лихорадочно затрясла головой.
— Нет, никто не станет… никто не станет вам помогать. Как же заповедь? Сила волшебников должна охранять, а не…
Многолик тихо засмеялся и посмотрел на нее с сочувствием.
— Охранять, но не править, — закончил он вместо нее. — Как благородно. Сколько глупых ограничений в этой голове. Ошибаешься — мне станут помогать. Желающих перейти на мою сторону будет немало. Многие ждут этого давно. Многие устали прятаться.
Мила тяжело дышала. В голове все перепуталось: мысли скакали, мешая друг другу. Конечно, все понятно — она спит и просто бредит во сне.
Красное сияние в Чаше сжималось и вспыхивало, словно что-то там внутри хотело освободиться, но не могло. Видимо, она все-таки не спит.
— А как же профессор Чёрк? Зачем вы заколдовали его? — спросила она, озвучив первую попавшуюся мысль.
— Вот тут мы и подходим к самому неожиданному во всей истории. К тому, что я не планировал. Как-то раз ко мне подошел профессор Чёрк. За советом. Он знал, что я разбираюсь в тайнописи ничуть не хуже него…
— Он однажды говорил об одном очень хорошем криптографе. Значит, он имел в виду вас?
— Именно меня.
Мила кляла себя на чем свет стоит — ведь должна же была она обратить внимание на эти слова: «Хочу посоветоваться с одним очень хорошим криптографом. Почти таким же хорошим, как я». А кто заменил профессора Чёрка на тайнописи, после того, что с ним случилось? Это был Многолик. Уже тогда она должна была догадаться, куда пропала монета и чем это может грозить. Но ведь она и подумать не могла на Многолика. Она была уверена, что лучше него нет никого во всем Думгроте.
