В панике я покачала головой, сильней и сильней.
— Никто не может узнать. Никто не знает! И ты тоже…
— Ш-ш-ш. — Хантер положил руку мне на плечо, и я замолчала. — Я сказал: мы выясним…
Я кивнула, глядя себе под ноги. Он прав. Есть еще время. Я решу, что делать, — Хантер мне поможет, — и найду возможность сохранить тайну. Я оглянулась на него, снова кивнула, и когда он улыбнулся мне в ответ, я как будто увидела его впервые. Из узла волос выбилась тонкая прядь, и я немного погодя протянула руку и поправила ее. Я не забыла мягкость его губ, как они поддавались моим губам; прониклась воспоминаниями — частью этого яростного, сложного человека. Воспоминаниями, которые теперь стали и моими.
— Еще раз спасибо. — Он накрыл мою руку своей.
— Не стоит.
— И больше так не делай.
— А нельзя ли вернуться к части «спасибо»?
Мы оба улыбнулись, смирившись с тем, что делает жизнь. Мы походили на кошек, купающихся в утреннем свете, наслаждаясь свежестью дня, проверяя состояние тела и конечностей; каждый из нас искренне удивлялся тому, что еще жив, и от этого кружилась голова.
В таком состоянии нас нашел Бен Трейна. Потягивающихся, улыбающихся, счастливых. Я мгновенно протрезвела, увидев его.
— Что ты здесь делаешь?
— А где твое «здравствуй»? — поинтересовался Бен. Выглядел он лучше, чем когда я встретила его в прошлый раз. По-прежнему очень худой, но теперь не в отчаянии, и глаза не дикие. Я попыталась прочесть его ауру, но слишком устала от того, что испытала в Прогоне, и видела только Бена.
— Здравствуй, — сказала я. — Что ты здесь делаешь?
Голос мой прозвучал слишком резко, вопрос неуместный, но Бен, на мой вкус, находился слишком близко к «Валгалле» и ее все еще свежим ужасам. И определенно слишком близко ко мне. Я попыталась подавить эмоции, изменить выражение лица, прежде чем что-нибудь просочится.
— Вы, должно быть, Бен? — Хантер бросил на меня проницательный взгляд.
— Верно, — промолвил он чуть погодя. — Трейна.
— Хантер. Лоренцо.
Они обменялись вежливым рукопожатием. Хантер глубоко вдохнул. Я предупреждающе кашлянула, что его только позабавило.
— Отвечая на твой вопрос, — произнес Бен, снопа поворачиваясь ко мне. — Я слышал сообщения о странных происшествиях здесь сегодня утром, какой-то взрыв и ни ч го-то подобное. И решил полюбопытствовать.
— Значит, снова в полиции?
Он отрицательно качнул головой — один резкий рывок.
— Один из парней мне позвонил. Он в курсе, что я уже несколько месяцев… интересуюсь этим местом.
Значит, он по-прежнему расследует мою смерть. Ищет ответа, хотя не может даже правильно задать вопросы. Я не знала, быть ли встревоженной или благодарной.
— Во всяком случае не хочу вас задерживать, ребята. Вы, очевидно, всю ночь не спали. Были на концерте или еще где-нибудь?
— Еще где-нибудь, — улыбнулся Хантер.
Бен с отсутствующим видом кивнул и наклонился, чтобы вежливо поцеловать меня в щеку.
— Оливия.
В воздухе затрещало, между нами проскочила искра. Я покачала головой.
— Фью! Слишком много статического электричества. Должно быть, действительно где-то здесь произошел взрыв.
— Да. — Бен схватился за лицо и попятился, нахмурившись. — Ну, пока.
Я прикусила губу, глядя ему вслед.
— Статическое электричество? — осведомился немного погодя Хантер. Я улыбнулась, чего он и добивался. — Скорее химия, я бы сказал.
— Просто порожденная прикосновением ностальгия. — Я отвернулась. — Майках объяснил мне это. С запахом Бена связаны приятные воспоминания, и моя лимфатическая система реагирует на них. Вот и все.
— У-гм.
— Это так. — Я посмотрел ему в глаза. — Химию Бен Трейна ощущал только с моей сестрой. С Джоанной.
Хантер отвел взгляд, его лицо оставалось непроницаемым.
— Что ж. Она, должно быть, тоже была настоящей женщиной.
Я кивком приняла этот комплимент и его молчаливое согласие хранить мою тайну.
— Да, была.
Мы снова двинулись, и Хантер удивил меня, обняв за плечи и прижав к себе.
— Идем, Оливия Арчер. Похоже, мы проживем еще день, борясь с преступностью.
— У-у-уп!
Я склонила голову ему на плечо и позволила увести себя подальше от Зала Богов, пошла за ним в свежий воздух рассвета, а город сверкал вокруг той же надеждой, с какой он просыпается каждое утро. Мы прошли по «Полосе», миновали «Тропикану» и «Фламинго», «Спринг Маунтин» и «Сэндз», «Сахару» и «Чарльстон», направляясь туда, где лежат кости старого города. Я приветствовала льющийся с неба свет, купалась в прохладном воздухе и радовалась теплой руке Хантера и его успокаивающему присутствию. Я была счастлива оказаться здесь. Быть живой. Быть Оливией,
Счастлива, хотя все еще чувствовала, как горячий взгляд Бена прожигает мне спину.
30
— Ты на самом деле назвала Тульпу папулей? — спросил Хантер, держа последний выпуск комикса. Я покосилась на название. Оно изгибалось на обложке большими серебряными буквами. «Стрелец, агент Света».
Я купила его накануне для Уоррена: подумала, что будет читать, поправляясь. Теперь мои знания в области комиксов были гораздо глубже, чем в тот первый день. Карл буквально прилип ко мне, схватил меня за подбородок рукой с пушком, вертел из стороны в сторону, будто бы для того, чтобы рисунок вышел лучше. Мне наконец пришлось заявить, что я прострелю ему нос, если он не прекратит. Близнецы засыпали меня вопросами об убежище и моем щите, и даже Себастьян застенчиво попросил показать лук и стрелы. Зейн, однако, лишь кивнул и сообщил, что моя карточка скоро будет готова.
— Ты, должно быть, при своем нездоровом чувстве юмора наслаждаешься, — сказала я Уоррену, довольная тем, как он с улыбкой листал комикс. Он уже неделю лежал в больнице, и нормальный цвет лица только начал к нему возвращаться. Тем не менее Майках считал, что ему повезло. Аякс взрезал ему внутренности не кондуитом, а оружием смертных. «Кондуит, — сказал Майках, — убил бы Уоррена, на вкус Аякса, слишком быстро».
Но тут появилась я, Аякс умер, а Уоррен выздоравливает. Тем временем последние выпуски комиксов, как с нашей стороны, так и со стороны Тени, твердят о том, что враг отступил, зализывая раны; теперь, когда Грета больше не помечает нас, ему приходится разрабатывать новую стратегию.
И среди агентов Света есть новый Стрелец.
— Ленч, — объявила Чандра, входя в палату с нагруженным подносом. Она старательно не смотрела в мою сторону — как и всю последнюю неделю. Конечно, это Чандра, подстрекаемая Гретой, сунула той ночью газету мне под дверь и извинилась, как непослушный новобранец в ожидании наказания. Я охотно, хотя и сдержанно приняла ее извинения, но это настроило ее еще более враждебно.
