К этому времени я была в десяти футах от двери и шла почти нормальным шагом. Моя рука уже легла за дверь, когда я услышала сзади голос.
— Подожди!
Сила ворвалась в меня вместе с этим словом; она массировала мои органы, и раны мои мгновенно исцелились. Плечо без труда встало на место, синяки исчезли. Теперь я понимала, как личность — или неличность — способна привыкнуть к такой силе.
— По крайней мере покажи мне свое лицо.
Я не сняла маску.
— Посмотри в зеркало.
Он попытался еще раз.
— Ты обратила внимание, как я легко могу тебя излечить?
Я улыбнулась.
— Я бы все равно выздоровела.
— Но я могу сделать больше. Присоединись ко мне, я дам тебе больше. Я колебалась.
— Больше чего? Силы, денег, статуса?
— Я могу дать все. Сделать все. Но взамен…
— Мою душу, верно? — с усмешкой спросила я. — Хочешь, чтобы я присоединилась к Тени, оставив Свет?
— Это было предсказано! — торжественно изрек он.
— Точно как в «Звездных войнах».
— Ну давай поговорим, — торопливо произнес он.
У него не только нет лица, нет и бесстрастной маски. Но ум есть.
— Давай договоримся. Скажи мне твое самое горячее желание, и я докажу, что могу все.
— Хорошо, — согласилась я, и в коридоре стало тихо. Тульпа словно затаил дыхание. — Я хочу, чтобы ко мне вернулись мать, сестра и моя невинность. Я хочу возвратить свою жизнь.
С тяжелым вздохом у моего лица засвистел ветер. Мы оба знали, что он не в состоянии это совершить.
— Я могу дать тебе новую жизнь, лучшую. Ты займешь высокое место в моей организации.
Я сдула липкий клок волос с лица и покачала головой.
— Нет, папа. Мне нравилась моя жизнь, и знаешь что я сделаю? Я верну ее себе сама.
Я дошла до двери. Надавила, и она легко открылась. Полуобернувшись, я посмотрела на Прогон, полосу окровавленного и изорванного линолеума, по которой прошла, каким-то образом оставшись живой.
— В следующий раз — а он точно будет, — я убью Хоакина.
— Можешь попытаться. — Голос его снова звучал низко и собранно, но дрожал от возбуждения — думаю, Тульпа много лет такого не испытывал, — и я подняла подбородок, радуясь, что к этому причастна.
— Но на этом я не остановлюсь. — Я помолчала в ожидании реакции, но ее не было. Тульпа теперь снисходительно относился ко мне, зная, что я его дочь, И Свет и Тень. Кайрос. — Я собираюсь тренироваться, сражаться, изучать нашу мифологию, пока не найду способ уничтожить весь Теневой Зодиак. Я собираюсь взять в свои руки город и собственную жизнь. А потом…
Легкое колебание, звуки дыхания.
— Что потом?
— Потом я приду за тобой. — Я распахнула дверь, и последовавший затем порыв, который ее захлопнул, не был смертельным, он должен был только шокировать. Но не сделал даже этого.
«Он бьет лишь для видимости», — подумала я с улыбкой. И это все, что мне сейчас необходимо знать.
— Пока, папуля, — сказала я и вышла из Прогона и «Валгаллы». В новый день. В утро. В Свет.
Хантер стоял на Бульваре, поджидая, пока я умоюсь в большом красивом фонтане у главного входа в отель. Ванесса, несмотря на запрет Хантера, направилась за нами, и он передал ей Уоррена. Теперь они, вероятно, где-нибудь в безопасном месте, где до вечера, до времени перехода, их никто не обнаружит.
Я не чувствовала поблизости никого: ни из Света, ни из Тени, и после того как Хантер в очередной раз заверил меня, что камеры службы безопасности сюда не достигают, я сняла с головы щит и протянула ему. Провела пальцами по влажным волосам.
— Хоакин ушел, — произнес он. — Мне жаль.
Я подняла лицо к небу, глубоко вдохнула утренний воздух.
— Все в порядке. Я его найду. Я запомнила его запах.
— И наоборот, — напомнил он, когда мы двинулись прочь от отеля.
Я пожала плечами, ощущая в правом остаточную боль. — Конечно. В следующий раз я буду настороже.
— Да. — Это прозвучало почти нежно. — Я верю в это.
Я оглянулась на человека, который так верен долгу, что готов был ради него принести себя в жертву. Его внешность не изменилась, но теперь, когда мы разделили ауреоль и попробовали душу друг друга, я видела его в другом свете. Я поняла, что его целеустремленность — реакция на страх, как и его пугающее самообладание. И хотя я не могла представить, чего может бояться такой человек, как Хантер, я по крайней мере знала, какие чувства он испытывает под своим внешне рассчитанным фасадом. Может, со временем разберусь получше.
— Прости за то, что ударила, — сказала я немного погодя.
— Ты извинилась перед тем как ударить, не помнишь? — ответил он. И потер голову. Опухоль, однако, уже спала, так что я не чувствовала угрызений совести. — Ты, наверно, рассчитывала, что кто-нибудь из работников отеля найдет меня без памяти у лифта, прежде чем ты появишься, верно?
— Таков был план, — подтвердила я.
— Плохой план.
Откуда мне было знать, что он уже позаботился о кассетах с записями службы наблюдения?
— Ну, я не могла тебе позволить отдать жизнь ради меня. К тому же нам по-прежнему нужен кто-нибудь внутри. — Я помолчала. — Этого хотела бы моя мать.
Но мы оба знали, что я делала это не ради матери.
— Что ж. — Он переступил с ноги на ногу. Впервые за все время нашего знакомства он выглядел смущенным. Не вполне уверенным в своем великолепном обличий. — Спасибо.
Я осмотрела улицу, улыбаясь про себя, и негромко спросила:
— Как зовут твою дочь?
— Лола, — ответил он так же негромко.
У меня было ощущение, что он редко говорил о ней.
— А, так вот кто такая Лола. — По какой-то причине я решила, что Лола, о которой он упомянул в зале для тренировок, — та, о которой никто не знал, — была его возлюбленной.
— А твою?.
Я взглянула на него. Утреннее солнце, светящее в спину, превратило его волосы в светлый ореол, и Хантер выглядел почти святым.
— У меня нет дочери.
— Есть.
Я покачала головой.
— Нет. Я…
Он прервал мои возражения одной короткой фразой:
— У нас наследственность передается по женской линии. Кровь отхлынула от ног, у меня вырвался вздох.
— О черт!
У меня родилась девочка. Сейчас она в своем первом жизненном цикле,
— Черт, — повторила я.
— Не волнуйся об этом. Мы выясним…
