Логика, анализ геометров и алгебра – достоинства их без их недостатков – вот что должно войти в новую логику. «Я, вместо того большого числа правил, из каких слагается логика, думал-довольно мне четырех следующих правил, только бы я решился твердо и постоянно соблюдать их без отступления.
Первое: принимать за истинное лишь то, что с очевидностью познается мною таковым, т. е. избегать поспешности и предупреждения и принимать к суждению лишь то, что представляется так ясно и раздельно моему уму, что никаким образом не может быть подвергнуто сомнению.
Во-вторых: дробить каждую из трудностей, какие буду разбирать, на столько частей, сколько только можно, дабы их лучше разрешить. I
В-третьих: всякие мысли по порядку начинать с предметов, простейших и мельчайших, и восходить мало-помалу как по ступеням до познания более сложных, допуская, что есть порядок даже между такими, которые естественно не предшествуют одни другим. I i
В-последних: делать всюду перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы быть уверенным, что ничего не упущено»[58].
Вопросу об истине и лжи (de vero et falso) Декарт посвящает четвертое из своих «Метафизических размышлений». Он устанавливает как всеобщее правило то, что все вещи, постигаемые нами вполне ясно и отчетливо, истинны. Ясность и раздельность – критерии истины. Есть лишь некоторая трудность в том, чтобы хорошо заметить, какие именно вещи представляем мы себе ясно и раздельно. В истинности удостоверяет нас ясное и отчетливое восприятие (clare et distincte percipere).
Далее Декарт строит теорию заблуждений: «Мои заблуждения… зависят от взаимодействия двух причин, именно – познавательной способности, существующей во мне, и способности выбирать, или моего свободного решения, т. е. от моего разума и вместе с тем от моей воли. Ведь посредством одного только разума я ничего не утверждаю и ничего не отрицаю, а лишь постигаю идеи вещей, которые могу утверждать или отрицать. А при таком взгляде на разум можно сказать, что в нем никогда не находится никакого заблуждения, если брать слово „заблуждение“ в его собственном смысле». Причиной заблуждений, по Декарту, не является ни способность желать сама по себе, ни способность понимать или постигать. «Откуда же рождаются мои заблуждения? Очевидно, только от того, что воля, будучи более обширной, чем ум, не удерживается мной в границах, но распространяется также на вещи, которых я не постигаю»[59], – пишет он.
Таким образом, у Декарта теория ошибок является чисто психологической.
Очевидность «естественного света» разума есть наивысшая и наиболее совершенная гарантия истинности, по Декарту, но наряду с этим в человеке есть слепой и безрассудный импульс, который его обманывает. Однако Декарт не дает критерия для строгого различения разума от этого слепого импульса, особенно поскольку он рассматривает естественный свет разума не только как непосредственную интуицию, но и как то, что достигается через продолжительное размышление. Ввиду отсутствия определенного критерия различения, то, что один называет естественным светом, другой может отнести к слепому импульсу.
Ошибка не может находиться в одном лишь чистом представлении идеи. Только наши суждения могут быть истинными или ложными Суждение, по Декарту, предполагает две способности: 1) разум, который постигает две идеи и их отношение, и 2) воля, решением которой эти идеи связываются друг с другом.
Декарт различает ложь формальную и материальную. Настоящая и формальная ложь может находиться только в суждениях, однако и в идеях может встретиться известная материальная ложь, именно, когда идеи так представляют то, чего нет, как если бы оно было чем-нибудь. Ложные идеи представляют вещи, не существующие в действительности.
Способность правильно судить и различать истину от лжи одинакова в людях. Все способны познать истину. Нужно только, чтобы люди пользовались естественным своим разумом в его чистоте, освободили бы свой разум от ложных мнений, внесенных в него ошибками чувств и всяческими предрассудками, заимствованными из книг и чужих суждений. Естественное состояние (le naturel) разума, естественный свет его (lumiere naturelle) – верный путеводитель в искании истины: «Я не могу подвергнуть сомнению истинность того, о чем свидетельствует естественный свет моего ума»[60]. В письме к отцу Мерсенна от 16 октября 1639 г. по поводу трактата Мерсенна об истине Декарт пишет: «Автор берет правилом для распознания истины общее согласие. Мое же правило – только естественный свет. В этом отчасти я сходствую с автором; ибо поскольку все люди имеют тот же естественный свет, то, казалось бы, все должны иметь одни и те же понятия. Но дело в том, что никто почти не пользуется надлежащим образом этим светом. Отсюда проистекает, что многие (например, все, кого мы знаем) могут согласно иметь ту же ошибку. И есть множество вещей, которые могут быть полезны естественным светом и о которых между тем никто и не думал. Чисто умственный инстинкт, присущий нам в нашем качестве человека, – это естественный свет или intuitas mentis, которому единственно, по моему мнению, надлежит доверяться». Против общего согласия как критерия истины Декарт пишет, что нас более убеждает обычай и пример, чем точное знание, и потому для мало-мальски трудных истин большинство голосов есть самое ничтожное доказательство, ибо гораздо вероятнее, чтобы нашел истину один человек, чем целый народ.
У каждого человека есть внутренний умственный свет, который дает ему возможность различать ложное от истинного. Зародыши истины вложены природой в ум человека, но мы заглушаем их в себе, слушая и читая каждый день множество заблуждений. Вначале древние философы не ставили вопроса об истине. Понятие истины привлекает внимание философов лишь после того, как они убеждаются в наличии заблуждений.
Пути отыскания истины, по Декарту, таковы: 1) интуиция, 2) дедукция, 3) индукция, 4) сравнение и аналогия. Для познания предметов человек имеет следующие способности: разум, воображение, память, ощущение. «Я нахожу в себе различные способности мышления, – пишет Декарт, – каждая из которых отличается от других своими особенностями; например, я нахожу в себе способность представлять и способность ощущать, Я не могу сомневаться, что обладаю какой-то пассивной способностью ощущать, т. е. воспринимать и узнавать идеи чувственных вещей»[61].
Что касается ощущений, то Декарт признает их смутным видом познания: «В действительности все эти ощущения голода, жажды, боли и т. п суть лишь смутные виды мышления, проистекающие и зависящие от сочетания и как бы от смешения духа с телом»[62]. Как рационалист Декарт полагает, что и тела, собственно говоря, познаются не ощущением или способностью представления, но одним только разумом и что они становятся известными не благодаря тому, что их видят или осязают, но благодаря тому, что их разумеют или постигают мыслью.
