Когда она ушла, Лиза и Оливер стали необыкновенно милы и нарочито жизнерадостны: хоть они и были друг к другу искренне расположены, ситуация сложилась очень странная, и каковы правила поведения при ней, они не знали. Оливер шумно восхищался убранством дома, Лиза увлеченно делилась планами дальнейшего обустройства, уделяя особое внимание покупке деревянных жалюзи.
Постепенно оба успокоились и начали вести себя естественней.
– Ну что, солнце, начнем.
Оливер полез в сумку, и Лиза на секунду решила, что сейчас он достанет оттуда подарок для нее, но потом увидела в его руках папку с документами: товарными чеками, банковскими счетами, договорами об оформлении кредитных карт, квитанциями на погашение кредита по квартире. Затем он надел очки в серебряной оправе, и, хотя тут же приобрел изумительно деловой вид, весь Лизин нервный, девчоночий трепет ожидания как рукой сняло. Что она себе придумала? Это не свидание, а неприятная встреча по поводу развода.
Настроение мгновенно упало до нулевой отметки. Она тяжело опустилась на стул и сосредоточилась на материальной стороне их совместной жизни, чтобы разрезанные половинки превратились в две самостоятельные, способные к продолжению жизни; процесс не менее сложный и болезненный, чем разделение сиамских близнецов.
Разбирая банковские счета за пять лет, они пытались составить список всех совместных платежей за квартиру, которые регулярно пропадали из виду между разного рода вкладами, процентами и расходами на нотариуса.
Пару раз дошло до споров, как часто случается, если речь заходит о деньгах. Лиза утверждала, что платила за оформление бумаг из своего кармана, Оливер же уверял, что и он тоже вносил свою долю.
– Смотри сюда, – потрясал он квитанцией, – вот счет от нотариуса на пятьсот двенадцать фунтов шестнадцать пенсов! А вот, – ткнул он в банковский счет, – чек на пятьсот двенадцать фунтов шестнадцать пенсов, датированный тремя неделями позже. Совпадение? Не похоже!
– Покажи-ка!.. Извини, – пробормотала она, сличив оба документа.
– Что мы покупали в «Аэро» за такие сумасшедшие деньги? – ужасалась Лиза.
– Нашу кровать, – вздохнул Оливер. Повисла полная невысказанных чувств пауза.
– Квитанция из «Дискавери трэвел»? – спросила Лиза через минуту.
– Кипр.
И снова вихрь эмоций и воспоминаний. Блаженное тепло, переплетенные руки и ноги, полосы оранжевого предзакатного солнца на простынях; сумасшедшая влюбленность, первый «семейный» отпуск, невозможность быть друг без друга.
А теперь – извольте видеть: корпят вдвоем над бумажками, готовятся к разводу. Странная штука жизнь!
Часа через два задребезжал звонок. За дверью стоял Бек.
– Лиза, не хочешь выйти погулять? Мы тут мяч гоняем!
– Бек, я занята, ты что, не видишь?!
– Привет, – по-мужски солидно кивнул Бек Оливеру, но скрыть восхищения не мог. – А вы как?
– Он тоже занят, – наливаясь яростью, отрезала Лиза. Смотрят на Оливера как на диковину, паршивцы.
– Вообще-то, – Оливер снял очки, отложил ручку, – я бы сделал перерыв. Замучился уже. Полчасика, а?
Он легко, пружинисто встал, и Лиза невольно залюбовалась его гибким, сильным телом.
– Лиза, ты идешь?
– Ладно уж, иду.
– Сперва она иногда жульничала, – доверительно сообщил Бек Оливеру, – но теперь перестала.
– Она играет с вами в футбол? – изумился Оливер.
– А то как же, – изумился, в свою очередь, Бек. – И совсем даже неплохо. Для девчонки.
У Оливера отвисла челюсть.
– Ты изменилась, – почти с упреком заметил он.
– Ничуть, – ровным голосом возразила Лиза.
Тридцать минут побегать за мячом в тихом тупичке, толкаясь и отпихивая друг друга, было очень неплохо. Взмыленные, обессилевшие, Оливер и Лиза вернулись к заваленному бумагами кухонному столу.
– Ой-ой-ой, – скривился при виде их Оливер, – я и забыл.
– Может, хватит на сегодня?
– Нет, солнце, давай лучше сразу добьем. Еще очень много осталось.
Пряча досаду, Лиза по телефону заказала две пиццы, и работа пошла своим чередом. Закончили они уже за полночь.
– Сколько нам отпущено времени? – спросила Лиза.
– Как только обговорим финансовые вопросы, передаем дело в суд, а предварительное решение будет вынесено еще месяца через два-три. И еще через шесть недель после того – окончательное.
– Быстро, – только и нашлась что сказать Лиза.
Этот день вымотал ее, разочаровал и обескуражил. Болела шея, болело сердце, настало время ложиться спать, а ей даже сексом заниматься не хотелось.
И Оливеру, впрочем, тоже. Слишком взвинчены были они оба.
Он машинально разделся, бросая вещи где придется, устало прошел к Лизиной кровати, бездумно, будто в тысячный уже раз, забрался под одеяло, протянул руки к Лизе, и она скользнула к нему, в тепло, спиною к его груди, устроив замерзшие ступни между его бедер. Эта близость была интимнее, нежнее, чем любой секс. В темноте Лиза расплакалась. Оливер слышал – и не мог найти в себе силы, чтобы ее утешить.
Наутро они снова засели за столом на кухне и работали не разгибаясь до трех часов дня, пока Оливеру не пришло время уезжать. Лиза на такси довезла его до аэропорта и вернулась в слишком просторный, пустой дом, к смятой, не убранной с утра постели. Ей было отчаянно плохо, но она все-таки не позволила себе забраться под одеяло и снова предаться воспоминаниям. Жизнь должна идти вперед.
59
– Вот умница, вот молодец, – приговаривала Моника в понедельник утром, провожая Эшлин до редакции. «Как будто в первый раз в школу», – подумала Эшлин. Она открыла стеклянную внешнюю дверь, оглянулась назад, на маму, а та, стоя снаружи, одними губами скомандовала: «Иди!» И Эшлин побрела к лифту.
Когда она наконец села за свой стол, все посмотрели на нее как-то странно, а потом вдруг стали унизительно, тошнотворно милы с нею.
– Чаю хочешь? – робко предложила Трикс.
– Трикс, ты меня пугаешь, – парировала Эшлин и попыталась разобраться с ералашем на своем столе, но, секундой позже подняв голову, увидела, как Трикс, обернувшись к миссис Морли, яростно мотает головой и едва слышно поясняет: «Она не хочет чаю».
Влетел Джек с кипой бумаг под мышкой. Лицо у него было усталое и злое, но, заметив Эшлин, он остановился, просиял и ласково спросил:
– Как вы?
– Вот, собралась наконец, – ответила она, но ее неподвижное, застывшее, как гипсовая маска, лицо ясно говорило, что особой радости ей это не доставило. – Послушайте, в тот день, когда вы ко мне заходили… Спасибо за суши, просто я была… немного не в себе.
