С тобой он будет спать, будет спать С тобой твой муж будет спать, С тобой брызнет его семя. С тобой, в твоем плодоносном чреве, С тобой твой муж…
Наконец он повернулся и посмотрел на нее.
Она увидела, как его глаза пробежали по ее телу, потом вернулись к лицу.
Она увидела выражение его лица и поняла, о чем он думает.
Худая некрасивая девчонка. Без груди, без бедер, с дрожащими руками, с выдающимися косточками. Ребенок с нелепым лицом под растрескавшейся каолиновой пудрой, словно земля после засухи, а не женщина с высокими скулами, с яркими губами и влажными глазами.
От увидела, как он поморщился и выпустил из рук брачный поднос, который подхватили рабы. В глазах его было даже не разочарование, в его глазах стояло презрение. Презрение мужчины, с отвращением смотрящего на ту, что должна стать его женой.
* * *
На следующий день, через два часа после восхода солнца, во дворе все еще принимали гостей. Некоторые терпеливо дожидались своей очереди на улице перед домом, хотя слуги убрали сиденья, чтобы освободить больше места. Песни, барабаны и флейты с трудом перекрывали шум гостей.
В полдень статуи предков Ишби Сум-Узура перенесли на возвышение и поставили рядом со статуями предков семьи мужа. Перед ними поставили брачный поднос. Бык исчез под лепестками цветов, украшений и подношений в виде тончайших тканей. Потом оба отца, бросив в глиняные очаги кипарисовые стружки, обратились с песнями к своим богам и своим предкам.
Около двадцати рабов внесли на возвышение большую бронзовую чашу, куда одетые в белые одежды девушки вылили целые кувшины кипарисовых благовоний и амбры, разведенных в воде Евфрата.
Затем рабы развернули от одной до другой стены большую ширму из тростника и ивовых прутьев, скрыв чашу и статуи предков от гостей, остававшихся во дворе. Эжиме подвела Сару к краю возвышения, предназначенному для женщин.
На Сару надели брачную тогу, отделанную серебряными нитями и затянутую алым поясом, которая оставляла обнаженными ее плечи. Веки до самых бровей были покрыты толстым слоем сурьмы. Глаза ее сверкали, как у застигнутого темнотой животного. От амбры губы казались больше, но тетки Сары заметили, что она бледна, словно накануне Силили не сняла с ее лица каолиновую пудру.
Напротив нее, с другой стороны возвышения, в окружении отца, Киддина и дядьев стояли ее муж и его отец. Все разглядывали Сару, несмотря на дым от кипарисовых курений и трав. Сара старалась не встречаться взглядом с мужчиной, который скоро должен будет разделять ее ложе.
С другой стороны ширмы среди невидимых гостей раздались звуки флейты. Мягкие, дрожащие, мелодичные, они нежно обволокли сердце Сары, успокаивая ее, как ласка. Все мысли, от которых с самого утра собственное тело казалось одеревеневшим, исчезли. Расслабились мускулы на плечах и животе. Сара почувствовала уверенность, она была готова совершить то, чего от нее ожидали.
Все началась заново. Из-за ширмы доносилось пение женщин, которому вторили звуки флейты.
Когда я умоюсь для дикого быка, Когда амброй натру я свои губы
Ишби Сум-Узур прошел через все возвышение, клубы дыма от курений вихрем закружились вокруг него.
Когда сурьмой подведу я глаза
Эжиме одним движением толкнула ее к отцу, который провел ее сквозь дым, повернулся к предкам, возблагодарил и поздравил их, пока хор, к которому присоединились голоса гостей, продолжал свадебную песню:
Когда я украшу себя для него, Когда на мои бедра лягут его руки
Ишби Сум-Узур схватил концы пояса мужа и развязал их, потом развел в стороны полы туники, которая скользнула с ее плеч, и она оказалась совершенно нагой.
Когда молоком разгладит он мои бедра
Положив руку на ее бедро, отец подтолкнул ее к чаше с мазью. Взял из рук раба деревянную чашу, зачерпнул ею благоухающую воду. Высоко поднял руку над Сарой и вылил воду ей на грудь. Она согнула колени, холодная вода стекала по ее животу до самого разреза вульвы.
Песни становились все более сладострастными, барабаны отстукивали в такт словам:
Когда на мою вульву положит он руку, Когда, словно черный корабль, он откроет ее гребень…
Еще не видя его, она знала, что он стоит за ее спиной. Он, муж. Она увидела, как отец передал ему чашу, и ей показалось, что сердце ее готово разорваться.
Муж наклонился, чтобы наполнить чашу. Его голое плечо коснулось бедра Сары. Она вдохнула резкий запах его волос, смазанных гвоздичным перцем.
В благоуханной воде отражались пальцы, которые сейчас дотронутся до нее.
Вся взмокшая, Сара отскочила от вазы, схватила с пола свою тунику и побежала к краю возвышения, где стояли женщины. Эжиме преградила ей путь. Сара, не думая, оттолкнула ее, услышала звук падения, крики, пробежала через одну комнату, потом через следующую. Хор смолк. Сара заметила перепуганное лицо служанки и побежала дальше в сад. Она хорошо знала дорогу. Мимо каналов, мимо водоемов. Она знала, что, пробегая от одного к другому, она доберется до улиц, лежащих за стенами дома.
