Она не решалась задавать вопросы о семье, боясь встречных вопросов о собственных родителях.
— Рассказать тебе о моих приключениях? — спросила Лидия Матвеевна небрежно.
— Давайте!
Алёна устроилась на деревянной табуретке поудобнее, облокотилась на подоконник и приготовилась скучать.
Взрослые люди часто вспоминают своё детство и молодые годы, но как часто это бывает интересным? Однако ведь Алёна пришла не для того, чтобы слушать увлекательные истории, это же не кино. Она пришла помогать одинокому человеку.
Так что, когда Лидия Матвеевна неторопливо подкатила поближе к окошку, чтобы видеть своё поле, Алёна уже изобразила на лице заинтересованность. Слегка сощурила глаза, чуть улыбнулась, внимательно посмотрела на Лидию Матвеевну. Легче лёгкого, в школе на уроках они только так и делали. Это был единственный вид вранья, который у Алёны получался.
— Однажды, — начала Лидия Матвеевна, — казаки привязали меня за косы к дереву и подожгли.
Алёна раскрыла рот.
— Ряженые казаки были, конечно. И огонь не настоящий. Но всё равно было страшно.
— А где это было? — прошептала Алёна.
— На сцене. Мы инсценировали казачьи песни с фольклорным театром.
— А вы были актрисой?
— Я была учёным. Исследователем.
Оказалось, Лидия Матвеевна всю жизнь преподавала историю русского языка на одном из факультетов МГУ. В составе фольклорных экспедиций она объездила всю Россию.
Алёнины родители ездили только за границу, и девочка представить не могла, сколько всего в России интересного. Лидия Матвеевна рассказала и про Музей мыши в городе Мышкине, и про дамбу из валунов на Соловецких островах, и про Валаамский заповедник, и про Вавилов дол, где был подземный монастырь, и про свадебные обряды волжан, и про карельские пирожки-калитки.
На чердачных подоконниках были сложены не книги, а отчёты об экспедициях с фотографиями. Алёна приподняла стопку отчётов, а под ними обнаружила несколько кассет с записями, и они провели пару вечеров, слушая казацкие песни и саратовские сказки в исполнении местных бабушек. Была там и песня «Ой ти Галю», про девушку, которую казаки привязали к дереву. А от песни «Когда мы были на войне» у Алёны по коже бежали мурашки, такая она была завораживающая.
— Когда мы возвращались из экспедиций, — мечтательно сказала Лидия Матвеевна, — то покупали на станции пломбир и уже в поезде топили брикетики в стаканах с растворимым кофе. Какое это было чудо — отдыхать после работы, пить кофе с мороженым, смотреть в окно, играть в слова.
Алёна слышала стук колёс и чувствовала на языке вкус сладкого кофе.
— Энджи и Вик тоже часто играют в слова, — сказала она, — в названия городов.
— Я не об этой игре, — покачала головой Лидия Матвеевна, — мы себя считали учёными, и нам нужны были бумага, карандаш и загадка. Я же говорю, люблю загадки.
— Как это? — не поняла Алёна.
— Ну вот, неси блокнот. Дай листик мне, остальное возьми себе. Загадай слово в четыре буквы. Вон карандаш на столе, возьми. Мне дай ручку. И очки. Итак… Придумала слово?
— Да. Шкаф.
— Нет, мне говорить не нужно. Загадай другое. А я загадала своё. Теперь наверху напиши алфавит. Страничку подели пополам…
Игра по-настоящему увлекла обеих. Лидия Матвеевна быстро отгадала Алёнино слово — «клоп». А вот Алёна полчаса отгадывала слово «эльф».
— Ладно, ладно, — сказала Алёна, — а я зато знаю игру с пятибуквенными словами. Рисуем прямоугольник…
Иногда время бежало быстро, иногда медленно. Но на часы не смотрел никто.
По вечерам они читали. Алёна предложила. Она прикинула, сколько лет может быть Лидии Матвеевне, и приносила из дома те книги, которые она могла читать в детстве и юности.
А вот к хозяйственным делам Лидия Матвеевна Алёну не подпускала. Когда та порывалась вытереть пыль на комоде или вымыть Бэллочкину миску, Лидия Матвеевна начинала сердиться.
— Елена! Я, конечно, понимаю, что у вас в доме за такие вещи отвечают нанятые люди и тебе охота погеройствовать у меня. Не получится.
— Но почему?
— Не хочу, чтобы твои родители меня потом обвинили в эксплуатации детского труда.
— Я же сама захотела… Вам тяжело одной со всем справляться.
— Спешу тебя успокоить: ко мне из Одинцово приезжает раз в неделю женщина, Наташа. Она моет полы, окна, покупает продукты.
— Я как раз хотела предложить…
— Не надо, — строго сказала Лидия Матвеевна, — у нас с тобой хорошие дружеские отношения. Не будем портить их бытом.
Алёна улыбнулась, но возражать не стала.
— А ещё, — сказала Лидия Матвеевна, вдруг отвернувшись в сторону, — не обижайся, Елена, ты умна, ты должна понять. Ещё я не хочу к тебе сильно привязываться.
Алёна перестала улыбаться.
— Мне очень непросто было привыкнуть к тому, чтобы справляться одной. И тут появляешься ты. Лишаешь меня одиночества. Приучаешь к своему обществу. А если завтра ты влюбишься?
Лидия Матвеевна взглянула в упор, и Алёна увидела, что глаза у неё потемнели, из голубых превратились в тёмно-синие.
— Я всё равно вернусь, — пообещала Алёна.
— Это ты думаешь. Но в жизни никогда не получается так, как хочешь. Поэтому я хочу быть готова к тому, чтобы снова остаться одной.
— Очень жаль, — тихо сказала Алёна, — потому что я к вам уже привязалась довольно сильно.
Лидия Матвеевна промолчала, но на прощание повторила:
— Ты не должна на меня обижаться.
— Обижаться — это непродуктивно, — повторила Алёна неожиданно для себя папины слова. Вообще-то ей было немного обидно. Но она постаралась стереть эту обиду. Вспомнила про ластик. Ластик ей подарил Алекс. Давно ещё, когда только стало известно, что он в неё влюблён. А Сальвадор это вычислил. И вызвал их обоих для разговора.
— Вы должны забыть о любви, — сказал он, — Картория переживает тяжёлые времена. Пока мы не освободим страну от захватчиков, мы не можем позволить себе никаких чувств.
Она плакала, а потом Алекс принёс ей этот ластик. С виду обычная белая резинка. Изобретение карторийских учёных. Не исключено, что по заказу Сальвадора. Им можно было стирать чувства. Переполняешься яростью, и р-раз! Стёр. И спокоен.
— Сотрём нашу любовь? — предложил Алекс, — иначе он нас разлучит.
Алёна стёрла. Ей полегчало. Она и потом часто стирала какие-то чувства, уже в обычной жизни, не в Картории. Она не всегда помнила только, какие…
В этот раз она стёрла обиду. А когда шла домой, слова Лидии Матвеевны снова всплыли у неё в голове.
«Я должна быть готова снова остаться одной». Почему? Почему она так думает? Кто её кидал? Зина?»
