Дверь открыл Паата и пригласил гостя в большую столовую. Есть почему-то не хотелось, но отцу братьев отказать Гия не смог – так он оказался за столом. Отец во время обеда читал газету, на которой особым крупным шрифтом было написано «Правда». В действительности у этой газеты с правдой не было ничего общего, и старший сын, с улыбкой, сказал отцу:
– Если бы в этой газете писали правду, она бы не стоила пять копеек.
– В советских газетах я читаю только зарубежные новости, – сняв очки, тоже с улыбкой, ответил сыну Важа.
Темур Чихладзе (отец Тевдоре)
– А советские новости тебя не интересуют?
– Советские новости мне «Голос Америки» сообщает, – все так же улыбаясь, ответил Важа, и все рассмеялись. – Так проще узнать правду…
Какое-то время никто не пытался нарушить тишину. Наконец хозяин дома, обращаясь к детям, спросил:
– А выпить мы гостю не предложим? А то потом скажет, что угощали всухую.
– Спасибо, но я спешу, – отозвался Гия и посмотрел на братьев.
– Если спешишь, выпьем по-быстрому, разве это не от нас зависит?!
– Мне уже пора, – сказал Гия, встал и снова посмотрел на братьев, – я к ребятам ненадолго заглянул.
– Ну что за молодежь, – с улыбкой сказал Важа, – хорошо хоть не в Америке живете, здесь-то не продается, а то вместо вина пили бы, наверное, кока-колу.
Он махнул рукой и встал. Гия еще раз поблагодарил хозяина и уединился с братьями в их комнате.
– Я уже готов, сегодня даже свои документы в реку бросил. – Гия сказал это спокойно, но очень убедительно и стал ждать реакции ребят.
– Ты, верно, Куру имеешь в виду? – пошутил Кахабер, а Паата очень серьезно спросил:
– Паспорт оставил?
– Оставил. А вы что сделали?
– А что мы должны были сделать?
– Вы же должны были того монаха навестить.
– Навестили.
– И что?
– Мы пока ему ничего не сказали. Через несколько дней он приедет, тогда и скажем.
– А он согласится?
– Еще не знаем.
– Надо уговорить. Монах нам очень нужен. Он оружие в самолет должен пронести.
– Знаем. Нас всех обыщут.
– Когда мы летом летали в Москву, этим же рейсом летел какой-то священник. Мы специально следили – его вообще не обыскивали, относились с особым почтением, подчеркнуто, чтобы все это видели…
– Знаю. Сейчас им так удобнее, вот поэтому нам очень нужен тот монах. Я твердо решил: при любом варианте – еду. Здесь у меня никогда работы не будет, это уже точно.
– У меня работа-то будет, и что с того? Семнадцатый год учусь, а дадут мне в месяц сто двадцать рублей, еще и вычитать будут.
– Я пошел, – прервал Паату Гия и встал.
Попрощался с обоими, достал сигареты:
– Покурю, когда выйду.
– В конце недели мы узнаем ответ монаха и сообщим.
– Жду.
Вскинув в прощальном жесте руку, Гия еще раз попрощался с братьями и ушел.
Дверь ему открыла жена, и он сначала поцеловал ее в щеку, а потом достал из кармана детское лекарство. С довольным видом Гия протянул лекарство Манане и сел на стул:
– Ну, как он?
– Спит.
– Завтра у меня и деньги будут.
– Тебя с такой радостью взяли на работу, что первую зарплату завтра же и выдадут?…
Гия улыбнулся.
– Мне отказали.
– Документы забрал?
Гия кивнул.
– Дай, спрячу. Может, когда и пригодятся.
– Куда спрячешь?
– Под твои «левисы».
Гия пытливо вгляделся в ее лицо: он старался угадать, знает ли уже Манана, какая судьба постигла его джинсы. Но, не заметив ничего подозрительного, ответил:
– Нет у меня документов.
– А где они?
– Наверное, уже в Баку.
Теперь улыбнулась Манана:
– Если ты бросил их в реку, то твои документы еще даже до Рустави не доплыли. Если передумаешь, там и должен их ловить.
– Не передумаю. Все решено.
– А с нами что будет?
– Ради вас и уезжаю, вы тоже здесь не останетесь. Вначале мне самому надо отсюда выбраться, а потом, конечно, и вас вывезти…
– А как?
– Пока не знаю.
– Но ты уже окончательно решил с отъездом?
– Окончательно.
– Наверное, в новых «левисах» и поедешь.
Манана не улыбалась, но эта шутка все же очень рассердила Гиорги, и он поднялся. Достал сигарету, прикурил, потом погасил и, уходя, в сердцах громко хлопнул входной дверью, забыв, что ребенок спит.
Уже потом, 18 ноября 1983 года, в том самом неудачно угнанном самолете, получив несколько пуль, одна из которых была смертельной, в последнюю секунду своей жизни, Гия все же вспомнил тот день, когда показал маленькому Гиорги звезды на лунном небе и сказал – если соскучишься, найди эту звездочку и помаши мне рукой…
Море
Море было таким спокойным, что казалось неподвижным. Неподвижное Черное море. Таким оно бывает осенью, незадолго до самых ветреных бурных зимних дней. Солнце перед заходом становилось огромным, красным и красивым.
Обычно Тина и Гега наблюдали за заходом с балкона. Оттуда как на ладони просматривалась вся прибрежная полоса, тщательно контролируемая русскими пограничниками, вооруженными автоматами. Ведь совсем близко, уже через две деревни, начиналась Турция. Приближаться к границе, даже на несколько километров, конечно, было запрещено. Тина и Гега сняли комнату в доме, который стоял наверху, на самой вершине горы, и у которого был прекрасный балкон. Дом принадлежал лазам. Как и все лазы, хозяева часто готовили вкусную черноморскую рыбу и нередко приглашали на обед или ужин и Тину с Гегой. Гости очень сблизились с хозяевами, но английским Гега продолжал заниматься все же скрытно – он не хотел, чтобы его усердие и прилежание вызвало подозрения у семьи, живущей так близко к границе. Поэтому и было немного комичным это тайное изучение новых слов: по ночам, шепотом, вместе с Тиной, которая вознаграждала его поцелуями за правильный ответ.
Накануне отъезда они снова прогулялись по набережной, решив посмотреть на закат с берега и только потом вернуться в дом.
Стояла осень, было холодно, но холод еще не пронизывал до костей. Тину согревала близость Геги, которую она постоянно ощущала, особенно когда Гега, сидя рядом, слушал плеск волн и ждал заката.
