— Господи спаси. Ты меня напугал, — пробормотал Фокс и сделал глубокий вдох, стараясь сбросить с себя пьянящий дурман волнующих грез.
— О чем ты, интересно, размечтался? — полюбопытствовал Рейнар и хитро прищурился. — Уж не о прекрасной ли леди Николь?
— Не твое дело. — Фокс торопливо окунул голову в воду, чтобы сполоснуть волосы, после чего хотел вылезти из ванны, но вовремя спохватился. Он вдруг отчетливо осознал, что все присутствующие в купальне станут свидетелями его более чем выраженной эрекции. — Подай мне полотенце, — попросил он Рейнара.
Рейнар самодовольно ухмыльнулся и, сделав шаг назад, подал знак девушкам, смиренно ожидавшим возле очага.
— Милорду требуются ваши услуги, — сказал он с улыбкой.
Фокс метнул в друга раздосадованный взгляд и только заскрипел зубами, когда горничные с полотенцами вплотную подошли к бадье, в которой он сидел. Чтоб насмешнику Рейнару было неладно! Теперь он не сможет вылезти из ванны, чтобы они не заметили его откровенного возбуждения! Он попытался отвернуться, но от их пристальных взглядов ничто не ускользнуло.
— Милорд, ваше копье — грозная штука, — пошутила одна из служанок.
— Да, — подтвердила вторая. — Я бы сразу сдалась при виде такой мощи.
Фокс сердито вырвал полотенце и накинул его на себя. При виде его ярости женщины, хихикая, попятились.
— Милорд бережет себя для своей благородной женушки, — пояснил Рейнар и начал раздеваться. — Не кажется ли вам, что он ведет себя как истинный рыцарь? А знаете ли вы, что за три года у него не было ни одной женщины, что он…
— Заткни свою грязную пасть, — прорычал Фокс. — Или я утоплю тебя в этой ванне.
Расплываясь в широкой улыбке, Рейнар шагнул в бадью и со счастливым видом погрузился в воду.
— Но поскольку наш милорд чист и придерживается монашеских устоев, я могу с лихвой его заменить. — Он жестом велел горничным подойти к нему поближе. С радостными повизгиваниями те принялись его намыливать.
Фокс только покачал головой. Растираясь полотенцем, он недоуменно гадал, как у Рейнара все получалось в жизни. Его друг не отличался привлекательными внешними данными. С рыжими, как у лисицы, волосами, в честь которой и получил свое имя, с голубыми навыкате глазами, крупным носом и большим ртом, его приятель, похоже, никогда не оставался без женщины. Всегда находилась одна, две, а то и три малышки, готовые разделить с ним ложе любви.
Покончив с вытиранием, Фокс огляделся в поисках своего платья. Не обнаружив того, что искал, он обратился к горничным:.
— А где одежда, которую я снял?
— Томас отнес ее в стирку, — ответила одна из служанок.
— А что, по-вашему, я должен надеть? — полюбопытствовал Фокс.
— Я принес твой седельный мешок, — услышал он голос Рейнара. — Он у двери. Можешь нарядиться в праздничную тунику. Свадебная церемония назначена на ближайшее время.
— Так она состоится сегодня? — Обернув бедра полотенцем, Фокс приблизился к бадье.
— Сегодня. Конечно, сегодня. Ты объявил, что намерен взять леди Николь в жены. Если хочешь обладать законным правом владеть ею уже сегодня ночью, то венчание должно состояться немедленно.
— Но я… — Фокс запнулся. Чего он возмущается? Все, что сказал Рейнар, звучало, на его взгляд, вполне логично. Но по какой-то причине он не чувствовал себя готовым. А вдруг она не хотела выходить за него замуж? Но могла ли она иметь право на собственное суждение? Хотя он во всеуслышание объявил о своем намерении, ему вовсе не хотелось принуждать женщину. В свое время ей и так пришлось вступить в брак с Мортимером против ее воли. Вероятно, она и теперь чувствовала, что ее опять хотят обвенчать с человеком, которого она едва знала.
Сейчас, как и тогда, у нее не было выбора. Чтобы узаконить свое право на Вэлмар, он должен на ней жениться. И чем скорее, тем лучше.
Фокс в задумчивости устремил взгляд на седельный мешок, валявшийся у двери.
— Боюсь, что проклятое платье безнадежно помялось, — проворчал он.
В часовне было душно. Тесное помещение едва вмещало в себя рыцарей, деревенских жителей и лавочников, в то время как оруженосцы, скотники, судомойки, поварята, молочницы, крепостные и прочий люд запрудили церковный двор перед крошечным строением. Всем не терпелось увидеть, как новый господин и наследница Вэлмара произнесут торжественные слова брачного обета.
Наряженный в официальный костюм из голубой парчи, Фокс обливался потом и с раздражением гадал, зачем он утруждал себя мытьем. Но стоявшую рядом с ним женщину жара, похоже, нисколько не донимала. Она смотрелась холодной и величественной, как ледяная принцесса. Ее волосы цвета воронова крыла, скрепленные на лбу обручем, струились по плечам свободной рекой, белая кожа светилась, как тончайший алебастр. На фоне молочной белизны лица алели сочные губы, бросая вызов рубиновым камням ее головного убора. В мягком свете, проникавшем в помещение часовни сквозь розовые стекла окон, ее чистые глаза отливали серебром.
Каждый раз, когда Фокс бросал на нее взгляд, его опалял огонь неутоленной страсти, отзываясь болью в чреслах. И еще такой знакомый дурманящий запах ее духов… Несмотря на острый дух священных благовоний и застоялый душок, исходивший от его менее чистоплотных воинов, он все-таки мог различать их слабый пленительный аромат. Он щекотал ноздри, дразнил воображение и сулил чувственные радости, которые он однажды испытал и не мог с тех пор забыть. Она стала для него живым воплощением женских чар, олицетворением загадочности и плотской любви.
Тягучий голос священника, проникший в его сознание, напомнил Фоксу о том, что он участвовал в религиозной церемонии. В церкви негоже предаваться сластолюбивым мечтам.
Он никак не мог избавиться от распирающей боли в паху. Помимо его воли события развивались со стремительной скоростью, от чего он испытывал легкое смятение. Как только церемония завершится, они пройдут в пиршественный зал, чтобы сесть за столы. На протяжении нескольких часов придется есть и пить, сидя бок о бок с Николь, разговаривать с ней и общаться на равных: Затем они поднимутся в ее опочивальню в башне и лягут в постель. В то время как его тело изнывало от нетерпения в ожидании волшебного момента, его рассудок проявлял обеспокоенность. Он боялся, что все получится не так, как ему хотелось.
Он слишком долго мечтал о теперешней ночи, представлял ее, рисовал в воображении десятки, нет, сотни фантастических картин, проигрывал всевозможные ситуации. То он овладевал ею не спеша, растягивая удовольствие, смакуя каждый поцелуй и каждое прикосновение. То набрасывался на нее с ненасытной порывистостью, лихорадочно срывая с них обоих одежду, чтобы слиться в яростном неистовстве страсти, а потом лежать в изнеможении бездыханными.
— Милорд? — Слышит он как сквозь сон.
Очнувшись от оцепенения, он с ужасом осознает, что месса завершилась и священник приглашает его подойти к алтарю. Николь произнесла свою клятву тихим, исполненным благородства голосом, пообещав любить, чтить и повиноваться. Его собственный голос взмыл в маленькой часовне под самые своды, прозвучав громко и строго. Интересно, подумал Фокс, как Николь его воспринимала. С тех пор как он прибыл в Вэлмар, он вел себя как завоеватель, требовавший свою добычу. Догадывалась ли она, как много для него значит? Сколько он из-за нее страдал и сколько всего перенес?
