Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Вся беда, продолжал юный Уилсон, по-прежнему тщась быть объективным, вся беда, которая с каждой минутой усугубляется все сильнее, кроется в том, что Фишман абсолютно не годится для этой работы. Слегка встряхнуть сотрудников «Лондонского обозрения» было бы делом благим, да и четко выраженная линия поведения пошла бы на пользу, не позволяя редакционному болоту застаиваться. Но Фишман совершенно потерял голову.
Осатанев от вседозволенности, он принялся выгонять людей налево и направо, и не ввиду их неэффективности или никчемности, а при мельчайшем проявлении непочтительности к его персоне. Дошло до того, что в «Объединенной периодике» любая бездарь могла быть назначена редактором какого-нибудь из второстепенных изданий, вырази она готовность войти в клан подхалимов Фишмана; а людям с репутацией рано или поздно приходилось оставить редакцию, если им хотелось по-прежнему иметь свое мнение. Даже не требовалось проявлять враждебность: довольно было не поспешить приподнять шляпу, столкнувшись с Фишманом в коридоре, чтобы в течение полусуток вылететь невзирая на то, что в журналистике у тебя имя.
— Невероятно, — покачал головой мистер Тодхантер. — Конечно, ходят слухи о том, что творится в редакциях массовых газет, но чтобы такое, да здесь, в «Лондонском обозрении»!
— Спросите Феррерса, спросите Огилви, спросите кого угодно, — парировал Уилсон.
— Феррерса я уже спрашивал, — признал мистер Тодхантер, — он отвечать отказался.
— Ну да, — улыбнулся его собеседник, демонстрируя обаяние. — Феррерс считает, что лучше держать свое мнение при себе. К тому же там был Байл, верно? А Байл, знаете ли, прямо-таки вскипает, стоит заговорить о том, что он называет «абстрактной справедливостью», — мягко заметил Уилсон, сам только что кипевший по поводу вполне реальной несправедливости.
Что-то в этом роде пришло мистеру Тодхантеру в голову, когда он в рассеянности подумал, какой еще может быть справедливость, если она не абстрактна; но, разумеется, справедливость вполне может быть реальной, тогда как несправедливость обычно именно такова.
Мистер Тодхантер был расположен к Уилсону. Одним из его развлечений по средам было, смущенно посмеиваясь, наблюдать, как Уилсона, пока еще обделенного опытом Феррерса, который умел быть обходителен и непререкаем одновременно, загоняет в угол разъяренный Байл, желающий знать, почему самые сильные его порицания вычеркнуты синим карандашом, или клеймящий сотрудников за то, что они рассовывают по карманам романы, которые он как раз собирался отрецензировать. Уилсон вертелся как на сковородке, бормоча: «Послушайте… вы полегче… да не преувеличивайте вы так!», и мистер Тодхантер не без злорадного удовольствия убеждался в том, что юноша не овладел еще необходимым для жизни искусством кривить душой, избегая прямых ответов.
Именно поэтому он был склонен поверить тому, как трактовал сложившуюся ситуацию Уилсон, и ситуация эта не радовала. Происходящее было чуждо самой атмосфере «Лондонского обозрения», ибо мистер Тодхантер, как и все прочие сотрудники, гордился репутацией журнала, его традициями и тем, что он сам здесь работает.
— Боже мой, Боже мой… — бормотал он с выражением беспокойства на своей тощей физиономии. — Неужели лорд Феликсбурн не знает, что творится в редакции?
— Знает, но знать не хочет. Он дал этому типу полную свободу действий и вряд ли пойдет на попятную.
— Но не говоря уж о несправедливости, если все в самом деле так ужасно, как вы говорите, людям ведь предстоит бедствовать, не так ли? Не представляю, где они сразу смогут найти другую работу. А ведь у многих семьи, как у Огилви!
— То-то и оно! — почти вскричал Уилсон. — Половине из них точно никуда не пристроиться, слишком почтенный возраст. Огилви могло бы еще повезти — такие, как он, наперечет; но я и насчет него сомневаюсь. Говорю же, дела такие, что прямо хоть плачь.
Мистер Тодхантер покивал. И вдруг некая мысль явилась ему в голову, да с такой силой, что перехватило дыхание, и он вспомнил про аневризму, о которой, захваченный переживаниями, последние десять минут совсем позабыл.
— Обратите внимание, — продолжал Уилсон, — я не говорю, что ни один из выгнанных этого не заслуживал. Была, была пара-тройка типов, о которых никто тут скучать не будет… Но остальные десятеро…
— В самом деле? Так много? — рассеянно переспросил мистер Тодхантер, задумавшийся, что сказал бы юный Уилсон, узнай он сейчас, что беседует с человеком, которому и жить-то осталось месяца три-четыре. Его охватило нелепое желание поделиться своим несчастьем, выслушать нечленораздельно выраженную симпатию и утешиться этим.
— И даже больше. И это не все — уберут еще человек десять, пока этот гад не угомонится. А что делать? Армстронгу наплевать. Фишман назначил его редактором, он каждое утро, являясь на ковер, начисто вылизывает ему башмаки. Ну, мы докатились! Еще немного, и, чего доброго, станем газетенкой вроде «Ежедневного телеграфа»!
Мистер Тодхантер, вытянув шею, впился взглядом в лицо молодого человека.
— А что будет, если Фишмана самого уберут?
— Да кто ж его уберет! — с хриплым смешком сказал Уилсон. — Разве что он сам себя, а на это надеяться невозможно.
— Ну, скажем, серьезная болезнь принудит его уйти в отставку. Кого тогда назначит лорд Феликсбурн на его место — может, кого-то еще похуже? — спросил мистер Тодхантер, вспомнив про Гитлера и политические движения, которые должны себя исчерпать.
— Да уж куда хуже! — отозвался Уилсон. — Но если серьезно, Феликсбурн печалиться о нем не будет. Так или иначе, я уверен, что никого другого на эту должность он не назначит. Мы окажемся предоставлены самим себе. Армстронг без Фишмана долго не продержится. И когда во главе «Лондонского обозрения» встанет приличный человек вроде Феррерса, мы опять вернемся на круги своя.
— Вроде Феррерса?
— Наверняка следующим редактором будет он. Он давно намечен на эту должность, и Феликсбурну все-таки хватает ума оценить профессионала. Больше того, Феррерс вполне может вскоре сделаться главным редактором, боссом всего концерна. Потому-то его не уволили, как остальных, хотя, можете быть уверены, он не стал пресмыкаться перед этой свиньей Фишманом. И это, — в порыве искренности добавил Уилсон, — единственная причина, по которой я все еще здесь, потому что я в первую же неделю выложил Фишману все, что о нем думаю, а Феррерс не дал им меня уволить. Один Бог знает, как ему это удалось!
— А если Феррерс станет главным редактором, — вдумчиво спросил мистер Тодхантер, — сделает он что-нибудь для тех, кого преступно уволили?
— Ну разумеется! — с негодованием воскликнул Уилсон. — Феррерс — порядочный человек. Первым же делом он снова возьмет их на работу. И больше того, скажу я вам, Феликсбурн не станет против этого возражать.
— Ясно, — кивнул мистер Тодхантер. — А эти… приказы об увольнении… их рассылают когда придется или в определенный день?
— В субботу по утрам, а что?
— Да так просто, — отмахнулся мистер Тодхантер.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
