Я выждал часа полтора и принялся за дело.
Его метеорологическая станция имела прямой ввод вцентральный компьютер. Я задействовал вход, сделал дело и аккуратно замелследы.
Закончив, я знал, что все в порядке.
Я смог скормить Центру через этот канал с расстояния в сотнимиль все, что угодно и он все сожрет.
Будь я проклят, я почти бог.
ЕВА, ВОЗМОЖНО, МНЕ НАДО БЫ ДЕЙСТВОВАТЬ ИНАЧЕ. Я НЕ ЗНАЮ.
Я помог Биллу Меллингсу наутро справиться с похмельем, и онничего не заподозрил. Он был очень порядочным стариком, и я был страшно доволентем, что его никогда не обеспокоит вопрос, а не сделал ли он чего. И никто егоне накажет, потому что, я уверен, никто никогда не сможет меня поймать. А дажеесли и поймают, то не думаю, чтобы ему грозили неприятности. Ведь в конце-токонцов его дядя был сенатором.
Я был способен стать кем угодно. Я мог полностью сочинитьсвое прошлое — рождение, имя, образование и т.д. — и я мог поставить себя кемугодно в современном мне обществе. Все, что для этого требуется — связаться сЦентром через метеорологическую станцию. Достаточно создать запись — и я будусуществовать в любом воплощении, которое сочиню.
НО, ЕВА, Я ХОТЕЛ ТЕБЯ. Я — НУ…
Я думаю, что правительство время от времени проделывалонечто подобное. Но я уверен, что никто не подозревал о существованиинезависимого подрядчика.
Я знал многое из того, что ценилось — и, пожалуй, более чемнеобходимо — относительно детектора лжи и сыворотки правды — я ведь скрывалсвое имя. Вы знаете, что детектор лжи ненамного изменился с ХХ века? Были,конечно, способы определения по поту, отпечаткам пальцев и другие — но вещипосложнее испытывались в лабораториях. То главное, на что полагались сейчас —это записи в Системе. Все другое немного стоило в суде. Наркотики — другоедело.
Мозг с патологией мог сопротивляться и амталу, и пентоталу.Но были и ребята с наркопробой.
Что такое наркопроба?
Когда идешь искать работу, то проходишь тест насообразительность или на способности — инвентаризацию личности. Я уверен, чтовсе прошли через это, и все данные заложены в Центр. В случае необходимости выможете поднять их. Они открываются в вашей юности и ведутся всю жизнь этипроклятые записи. Вы проходите то, что психологи называют пробой личности. Этозначит, что вы считаете глупостями именно то, что именуется глупостями вкнигах.
Итак, вы учитесь давать тот ответ, который они ищут. Вызаучиваете маленькие экономящие время фокусы. Вы чувствуете безопасность, вызнаете, что это игра — и игра сознательная.
Это нечто подобное.
Если вы не боитесь и если вам и раньше доводилось пробоватьнаркотики для этих целей, вы можете сопротивляться.
Наркопроба есть не что иное, как приобретение опытасопротивления действию «сыворотки правды».
— К черту! Я спрашиваю, ты отвечаешь, — сказал я.
Я решил, что старый испытанный метод допроса лучше: пытки иугрозы пытками.
И я их использовал.
Я встал рано утром и приготовил завтрак. Налив стаканапельсинового сока, я встряхнул его за плечо.
— Что, черт бы тебя…
— Завтрак, — сказал я. — На, выпей.
Он выпил, и мы отправились на кухню завтракать.
— Море выглядит сегодня прилично, — заметил я. — Пожалуй,мне пора в путь.
Он кивнул, не отрываясь от яичницы:
— На обратном пути заворачивай ко мне, слышишь?
— Слышу, — сказал я. — Загляну.
Мы болтали все утро, угробив три кружки кофе. Выяснилось,что судьбы наши похожи. Когда-то он был медиком, имевшим обширную практику(позже он извлек из меня несколько пуль и не спрашивал, откуда они взялись).Некоторое время он был в отряде первых астронавтов. Позже я узнал, что его женаумерла от рака годов шесть назад. Он тогда бросил практику и больше не женился.Он искал способ покинуть мир, нашел его и воспользовался им.
Но хотя мы стали близкими друзьями, я так и не рассказал емуо том, что мне нужна его аппаратура, ни о том, как я ее использовал. Это можнобыло сделать, я был уверен: он один из немногих, кому бы я доверился. С другойстороны, я не хотел делать его сознательным соучастником моих незаконныхопераций. К чему причинять беспокойства друзьям, делать их моральноответственными за твои дела?
Так я стал человеком, который не существует. И одновременнополучил возможность становиться тем, кем хочу. Все, что мне надо было сделатьдля этого — написать программу и скормить ее Центру через аппаратуру этойстанции. Единственное, в чем я нуждался после этого — в выборе жизненного пути.Это было несколько труднее.
Я должен был иметь профессию, где мне всегда платилиналичными. Кроме того, плата должна была быть достаточно велика, чтобы я могжить так, как хотел.
Это значительно суживало возможности, отсекая многие видылегальной деятельности. Я мог обеспечить себя достаточно реальной биографией,выбрать подходящую область деятельности и стать служащим. Но зачем мне это?
Я сотворил новую личность и ввел ее в Центр. Это былозабавным пустячком, фривольным капризом, то, что я сделал тогда. Я жил на борту«Протея», поставленного на якорь в маленькой бухточке островка у побережьяНью-Джерси.
Я изучал дзю-до. Как, известно, есть три школы: кодокон(японский стиль), будо кваи и система Французской федерации. Последние двеочень много заимствовали из правил первой за небольшим исключением: тамиспользовались те же броски, захваты и другие приемы, разве что более грубо.Простой стиль был приспособлен к нуждам людей низкорослой, маленькой расы ибольше основывался на скорости, ловкости и отточенности, нежели на физическойсиле. Две последние системы заимствовали основы техники, хотя это былаухудшенная копия. И это мне подходило: я был большим и неуклюжим. Единственное,что мне мешало — моя расхлябанность. Если вы изучаете кодокон, то вы можете и ввосемьдесят лет успешно проводить приемы: дело в том, что там все решает нефизическая сила, а техника. Я избрал свой способ: изучил и то, и другое, содной стороны, действовал погрубее, а с другой — я был уже не так силен, какпрежде, в своей юности, поэтому стиль определялся моими возможностями. И этодавало возможность поддерживать форму.
