— Ладно… так зачем же вы здесь? И почему вы хотели узнатьто, о чем спрашивали?
Они не ответили.
— У меня не так много времени, как было у вас, — заметил я.— Придется примотать вас покрепче. Думаю, не стоит валять с вами дурака послетого, как вы вкатили мне наркотик.
Я достал из аптечки липкую ленту и связал их.
— Это место неплохо звукоизолировано, — объяснил я, положивсвое оружие рядом, — и насчет прослушивания я соврал, так что можете покричать,если хочется. Тем не менее, вынужден вас предупредить: вы уже заработали, чтобывам переломали все кости. Так кто вы такие? — повторил я.
— Я — механик челнока, — сказал коротышка, — а он —водитель.
Напарник посмотрел на него со злостью.
— Пойдет, — сказал я. — Мне хватит и этого, тем более, что явас ни разу здесь не видел. Хорошенько обдумайте следующий мой вопрос: на коговы на самом деле работаете?
Я спросил это, помня, что у меня было то преимущество,которого не было у них. Я работал над собой, поскольку от этого зависела всямоя деятельность независимого подрядчика. Мое имя действительно АльбертШвейтцер — по крайней мере, сейчас. Я всегда становлюсь той личностью, которойдолжен быть. Спроси они меня, кем я был раньше — тогда бы они могли получитьсовсем иной ответ. Все это зависит от подготовки и от того, на что настроенразум.
— Так кто дергает за веревочки? — настаивал я.
Ответа не было.
— Лады, — успокоил я. — Полагаю, я должен допрашивать васпо-другому.
Головы повернулись ко мне.
— Вы подвергли меня насилию, дабы получить несколькоответов, — продолжал я. — Ну, ладно. Думаю, я верну вам этот долг. Но я будупоосновательнее. Просто я стану пытать вас до тех пор, пока вы не заговорите.
— Не делайте этого, — посоветовал мне высокий. — Этим выувеличите ваш индекс склонности к насилию.
— Поглядим, — усмехнулся я.
Как вы сумеете оставаться несуществующим, пока длится вашесуществование? Я же нашел это очень легким. Ведь я был в проекте с самогоначала и у меня был широкий выбор возможностей.
После того, как я порвал перфокарты со своими данными, явернулся на работу как обычно. И занялся я тем, что начал искать точку вводаданных. Это было последним из того, что я сделал на работе.
Эта точка была на севере, в Туле, на метеорологическойстанции.
Здесь работал старикан, большой любитель рома. Я все ещепомню тот день, когда мое судно «Протеус» бросило якорь в его бухте, и я зашелк нему и пожаловался на бурное море.
— Я дам тебе приют, — согласился он.
— Компьютер не советует выходить в море.
— Ладно.
Он накормил меня, и мы говорили о морях и о погоде. У менянашелся ящик вина, и я вытащил его.
— По-моему, здесь вполне достаточно автоматики, — заметил я.
— Верно.
— Тогда почему вас здесь держат?
Он засмеялся и сказал:
— Мой дядя был сенатором. Мне понадобилось место. Он меня иустроил. Поглядим на корабль?
Так мы и сделали.
Он был приличных размеров и с мощными машинами.
— Это все из-за пари, — объяснил я. — Хочу попасть заПолярный круг.
— Глупости.
— Знаю, что пари я выиграю.
— Возможно, — согласился он. — Когда-то я был вроде тебя —всегда был готов сорваться с места. — Его просоленная борода раскололась вусмешке. — У тебя что-то стряслось?
— Верно, — сказал я и предложил выпить, потому что онподкинул мне мысль о Еве.
Он выпил, и я небрежно бросил:
— Хотя это ей не нравится.
Думаю, это было именно то, что он хотел услышать.
— Уже месяца четыре, как мы расстались. И не из-за религииили политики — а из-за вещей куда более серьезных.
И я принялся врать ему о вымышленной девушке, и он былсчастлив, что угадал.
— Я встретил ее в Нью-Йорке, когда делал то же, что и она —отдыхал.
Она была высокой блондинкой с короткой стрижкой. Я помог ейнайти станцию наземки, вошел с ней в вагон, вышел вместе с ней, пригласилпоужинать и был послан к черту.
Сцена:
— Мне это не нравится.
— Мне тоже. Но я проголодался. Так идем.
— А для чего?
— Чтобы поболтать. Я совсем один.
— Не на ту напали.
— Может быть.
— Я вас вообще в первый раз вижу.
— А мне все равно хочется спагетти со стаканчиком вина.
— От вас трудно отделаться?
— Нет. Я вообще веду себя спокойно.
— Ладно, съедим спагетти вместе.
Так мы и сделали.
За месяц, что мы были там, мы сходились все ближе и ближе.Выяснилось, что она жила в одном из тех ненормальных маленьких городов-пузырейна дно моря — и это не значило ничего. Возможно, я мог продолжать крутить с нейи дальше. Она была в отпуске, как и я — смотрела Большую Землю. И я не частобывал в Нью-Йорке.
Я предложил ей выйти за меня замуж.
Но она не хотела покидать свой подводный пузырь, а я нехотел отказываться от своих планов на будущее. Я мечтал о большом надводноммире
— обо всем. Я зря любил синеглазую бабу с глубины в 500морских саженей, хотя, возможно, у нас и был шанс как-то договориться. Но ятоже был чертовски независим. Если бы хоть один из нас был нормальным… Но мы небыли нормальными, вот в чем беда.
ЕВА, ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛА, Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЫ И ДЖИМ СЧАСТЛИВЫ.
— С «кокой»? — спросил я. — Отлично, — и опрокинул стакан, аон выпил двойную.
— Это мне нравится, мистер Хемингуэй, — заметил он.
— Ну что ж, грабь меня.
— Ладно. Можешь залечь вон там.
— Спасибо.
Он зевнул, потянулся и ушел.
