дрожь, посветлело перед глазами.
— Идем, по дороге доешь, — позвал Ратислав.
Обратно шли быстро, Васена едва поспевала за широкими шагами богатыря. Он крепко держал ее за руку, то и дело оглядываясь, отчего девице становилось страшно.
— От кого мы бежим? — не утерпела она.
— Мы не бежим, — поправил ее Ратислав. — Мы возвращаемся туда, где ты будешь под защитой чар.
— А ты?
— А я, вообще-то, не красна девица, чтоб за чарами прятаться, — обиделся правнук Кощея. — Уж не знаю, как оно там, где ты выросла. А здесь — мужики стерегут и защищают, а девицы, стал быть, дома ждут, — он мечтательно прищурился и тихо, чтобы Василиса не услышала, добавил, — с пирогами…
Глава 14. По ту сторону сказки
Луша металась по комнате. Ее сладкий безмятежный сон нарушил жуткий, пробирающий до самых косточек, свист. Едва распахнула глаза ведьма, бросилась к постели Василисы и с ужасом обнаружила, что кровать пуста. Подруги не оказалось ни в купальне, ни даже в огромном платяном шкафу, который Лукерья открывала от отчаяния.
Девица задумчиво огляделась. Окна были плотно закрыты, даже ставенки перед сном на всякий случай затворили, однако занавески колыхались, словно по комнате гулял неосязаемый ветер.
— Везде проверила? — кусая губы, бормотала Луша. — Где же она, не могла же сквозь землю провалиться?
Ведьма снова вбежала в купальню, заглянула в огромную лохань, потом поискала под кроватями. Нет, Васены точно нигде не было. Тяжело вздохнув, Лукерья принялась одеваться. Бросать подругу в беде, а где она еще могла быть, когда снаружи такой жуткий свист, девица не желала, однако и замерзнуть в ночи ей не хотелось. Наскоро набросив простое платье и теплую цветастую шаль, обнаруженную в шкафу на ее половине, Луша поспешила к дверям, где и столкнулась с вернувшейся Василисой.
— Дела-а… — от неожиданности протянула ведьма.
Васена выглядела так, словно ей только что подметали двор. Золотые волосы растрепались, на щеках проявились пыльные полосы, а прежде чистое и аккуратное платье висело мятыми, кое-где даже рваными лохмотьями. Оправившись от первого потрясения, Луша захлопотала:
— Где же это ты так? А ну, давай, садись скорее, сейчас я тебе отвар наколдую, как новенькая будешь.
— Спасибо, Лушенька, — тихо отозвалась Василиса. — Не нужно отвара, все хорошо.
— Да как же хорошо? — удивилась ведьма. — Ты на себя погляди, словно напал кто!
— Напал кто… — эхом отозвалась Васена. Она задумчиво поглядела на закрытое окно. А потом мигом подобралась вся, встрепенулась, словно пленчик, и заговорила как и прежде, бойко и твердо. — Вот что, Лушенька, неспроста это все. Вправду ты говоришь, словно кто напал, а кто это был — мне неведомо. Но чудо, что спасти удалось, коли не Ратислав, собирали бы мои косточки по всему заповедному саду.
— Ох и страсти ты говоришь! — ужаснулась Луша, а после удруг улыбнулась. — Так ты никак жениха нашла? Вот это ты скорехонько, не успели и седмицы в Академиии пробыть!
— Да какое там, — отмахнулась Василиса. — Всех и дел-то было, что по саду гуляли. Говорила же, не хочу быть мужней женой, чаровницей умелой хочу.
— А все-таки с Ратиславом пошла, — фыркнула ведьма. — Признавайся, хорош?
— Дюже хорош, — не стала спорить будущая чаровница. — Да дело не в нем. Чудные дела в Академии творятся, Лушенька, мы едва сумели ноги унести. Но главное — как ни выспрашивала я у Ратислава, что и как, молчил, будто воды в рот набрал. Ни единым словечком не обмолвился, что за напасть такая. А там жуть жуткая!
— Это какая же?
— Сперва ветер налетел, да такой могучий, что я едва и сама ввысь не унеслась. А потом вдруг словно оглохла и ослепла, шагу ступить не могу, будто держит что-то тугое и колючее. И страшно, Лушенька, дюже страшно, что никогда это не закончится. В ушах свистит, вдохнуть нечем…
— Ох и жуть! — покачала головой Лукерья. — А как выбрались?
— Не поверишь, все стихло. Мигом, словно и не было. И мне любопытно…
— Только не говори, что хочешь узнать, что это было! — испугалась ведьма. — Коли можно было, нам бы еще днем рассказали. Ну или Ратислав твой…
— То-то и оно, — возмутилась Васена. — Дела явно темные творятся, а мы с тобой ни сном, ни духом. Отчего мы вообще решили, что за воротами Академии — как за стенами каменными? И на кого мы можем здесь надеяться, коли все тайны свои хранят пуще чем матушка янтарные бусы?
— И то верно, — согласилась Лукерья. — Да и вообще, зря что ли я колдовать училась? Коли от всякой опасности прятаться, толку от того колдовства⁈
На том и порешили: выведать поутру все, что можно. А пока Лукерья отправилась спать, а Василиса — смывать с себя пыль и дурные мысли, черными змейками вползавшие в голову. Не только тайна, повисшая над Академией ее волновала. Она думала о правнуке Кощея, ухитрившемся ничего толком о себе не сказать. Можно ли ему верить?
Проснулись девицы неожиданно бодрыми и отдохнувшими, словно и не было полубессонной ночи. Наскоро собравшись, они устремились в трапезную, ибо нет места лучше, чтоб тайны всякие выпытывать. Где еще за одним столом и ведьмы, и чаровницы соберутся? Вот только оказалось, что выпытывать ничего не придется: в трапезной стоял такой гул, словно кто-то разбудил пчелиный улей. Давеча столы были расставлены поодаль друг от друга, чтоб сидели за ними кто с кем пожелает. Девицы догадались, что хоть и дружелюбно все здесь друг к другу относились, да стол делить предпочитали со своими. Теперь же кто-то сдвинул столы в один огромный, а за ним вразнобой сидели ведьмы, русалки, оборотни и чаровницы. И ни единого богатыря. Златокудрых дочерей тридцати трех богатырей тоже видно не было.
— Лушенька, Василиса, вот вы где! — радостно воскликнула Аленка, сидевшая за столом между ведьмой и оборотнем. Завидев девиц, те подвинулись, оставляя место подле Алены. Она шустро наколдовала тарелки с пшенной кашей, щедро сдобренной маслом, и заговорщицки прошептала, косясь в сторону печки. — Пирогов не ждите, подгорели. Дюже расстроилась печка, да тут не попишешь. Такие дела творятся, что все на стреме быть должны…
— Это какие такие дела? — тотчас поинтересовалась Василиса. Любопытство не помешало ей зачерпнуть ложку ароматной каши и прищуриться от удовольствия. Все-таки чаровницы, хоть и недоученные, дело свое знали. Тотчас ей стало совестно, что так поздно они пришли, не помогли девицам с завтраком.
— А вы будто ночью не слыхали? — удивилась Аленка. — Свистело-то как, ажно уши закладывало!
— Слыхали, — кивнула Луша. — Так чего свистело-то?
— Кто, — поправила чаровница. — Знамо дело, Соловей. Уж, почитай, добрую сотню лет пробиться
