Все это финансировалось НАСА в рамках их подготовки к миссии Europa Ice Clipper[10], которая отправит аналогичные зонды к покрытым льдом спутникам Юпитера, Европе и Каллисто, которые, как считалось, содержат большие подледниковые океаны.
Что бы там внизу ни было, оно оставалось нетронутым сорок миллионов лет.
И теперь это должно было измениться.
9
Ровно через день после громкого заявления Гейтса и за два дня до того, как буровая бригада Гандри прорвалась сквозь лед, станция Харьков была отрезана наглухо. Связь любого рода, будь то радио, спутниковая связь или электронная почта, резко прервалась. Внезапно они оказались еще более одинокими и изолированными, чем раньше. Но это произошло не из-за сильного шторма или механической неисправности, а из-за ЛаХьюна. Его указание было довольно простым: до особого распоряжения всякая связь с внешним миром была приостановлена, за исключением аварийных маяков.
Это было встречено в штыки.
Когда ЛаХьюн объявил об этом обедающим в кают-компании, это вызвало почти бунт. Зимой у экипажей станций не было ничего другого, кроме спутникового Интернета и случайных радио-чатов с любимым человеком. Это была их единственная связь с внешним миром, единственные вещи, которые могли напомнить им, что да, в мире есть другие люди, и на самом деле они не на Луне или Марсе, а просто внизу, на дне мира.
Позже, тем же днем Хейс догнал доктора Шарки в лазарете. - Ты пыталась вразумить этого самодовольного придурка? - спросил он ее.
Она кивнула. - Еще как. Я пыталась до посинения, только толку. По его словам, это объект NSF, поэтому он находится под юрисдикцией правительства, как военная база. Мы все подписали Акт о государственной тайне, и теперь он активирует его. Ничто не выходит, пока он не скажет об этом. Конец истории.
"Чертов Джеймс Бонд".
- Господи Иисусе, док, я должен был связаться сегодня вечером с парнем из Мак-Мердо. У нас в сети идет игра в покер... что, черт возьми, они подумают?
- Что подумает остальной мир?
Хейс сел, вздохнув.
Конечно, здесь было нечто большее, чем просто предстоящая игра в покер. Были жены и дети, сестры и братья и родители. Когда они не получат известий от своих родных на Харькове, они начнут ожидать самого худшего.
И Хейс был с ними, потому что уже ожидал худшего. Он почувствовал это с того момента, как шесть недель назад сошёл с LC-130 "Геркулес"[11] на станции Харьков, и день за днём это росло, как опухоль в его животе... эта почти уверенность, что этой зимой все станет мрачным и уродливым. Но никому об этом не говорил. Они бы подумали, что он спятил.
Шарки скрестила руки.
- Я мало пользуюсь Интернетом, и у меня нет никого, с кем я поддерживаю связь, поэтому я думаю, мне будет проще, чем остальным.
Хейс почувствовал, как что-то набухло у него в горле. Он попытался проглотить его.
- Как насчет... как насчет вашего мужа?
Шарки посмотрела на него, потом отвела взгляд. И снова это едва скрываемое напряжение вокруг рта и глаз, похожее на горечь.
- Обычно мы не поддерживаем тесных контактов, - она издала небольшой смешок. Очень короткий. - Кроме того, там, где он находится, в джунглях, Интернет в основном состоит из сбивания кокосов.
Хейс никак не прокомментировал это.
Он был разведен, детей нет. У него была сестра Лиза из Де-Мойна, которая была Свидетелем Иеговы. Прошлой зимой на станции Амундсен-Скотт они начали переписываться по электронной почте. Но все это рухнуло, когда он признался ей, что не верит в Бога и никогда не верил, прямо спросил ее, как она оказалась замешанной в культе вроде Джо-Хо.
Так что, как и Шарки, он был почти один.
ЛаХьюн определил причины отключения соображениями безопасности. Соображениям безопасности. Это было его объяснение, и он отказался вдаваться в подробности. И вы можете рассчитывать на то, что ЛаХьюн сдержит свое слово. Никакое количество поцелуев в задницу или сладких разговоров не растопило бы его. Больше шансов залезть внутрь монашеского одеяния, чем в тот чугунный сейф, который ЛаХьюн называл черепом.
- Он что-нибудь сказал? - спросил ее Хейс, - я имею в виду, дерьмо, люди здесь уже на взводе. Им это тоже не нужно. Медицинский подход пробовала? Психологические штуки и всякое такое дерьмо?
Шарки снова кивнула.
- Я пробовала все, кроме приватного танца, Джимми. Это невозможно. Он сказал мне, что когда получит разрешение от воротил NSF, то вернет нам наш интернет и все остальное. Но не раньше. Правила Национального научного фонда.
- Разрешение? Разрешение для чего?
Она пожала плечами.
- Он не очень-то распространялся на эту тему. Но у меня такое ощущение, что это из-за открытия Гейтса и того, что он говорил. NSF не хочет, чтобы это вышло наружу, пока нет. До того момента, пока у них не будет времени подумать о том, как они будут справляться со всеми вопросами, которыми их завалят. Это большое дело, Джимми. Ты должны это знать.
- Я знаю это, док. Но, черт, я попадаю почти на тысячу с этими ребятами в Мак-Мердо. Я имею в виду, черт возьми.
Шарки сказала, что, по ее мнению, отчасти это могло быть связано с резкой критикой NSF, указаниями, над которыми все на Харькове смеются. Салонная лихорадка.
- Черт возьми, мы смеемся, - сказал Хейс, - вся эта чертова зима очень плохо пахнет, док. У меня плохое предчувствие с тех пор, как самолеты улетели и снег начал дуть как в аду. Очень плохое предчувствие, и не смей смеяться надо мной.
- Я не смеюсь, - сказала она.
Он пожал плечами.
- Как я сказал на днях, эти чертовы мумии - своего рода катализатор, большая уродливая ложка, чтобы мешать в горшке. А теперь в этом горшке все перемешалось, и суп пахнет дерьмом. Если в этом есть смысл.
Она улыбнулась,
