надежду, уверяя, что Пинкертон интересуется ею и ребенком и обязательно вернется в Нагасаки.
Иногда она брала с собой в консульство Дзинсэя. Малыш только начал ходить, и его золотистые волосы, немного темнее, чем у Пинкертона, а особенно глаза и нос не оставляли у Шарплесса сомнения, чей он сын.
Как смел Бенджамин Пинкертон предположить, что, возможно, ребенок не его, когда вышел из себя после того, как Шарплесс принялся корить его за вопиющую безответственность!
— Я дала ему американское имя, Бен, в честь отца, — гордо заявила Тёо-Тёо. — И учу его английским словам, чтобы он мог поговорить с отцом, когда они встретятся. Думаете, это хорошая идея, Шарплесс-сан?
Дипломат кивнул, но не смог выдавить из себя ни слова. Как раз этим утром он получил от Пинкертона письмо, в котором тот извещал, у них с Хелен, его женой из высшего общества, все благополучно, и на вопрос Шарплесса, когда он вернется в Нагасаки, отвечал односложно, но твердо: «Не скоро!»
Мир Тёо-Тёо наконец-то наполнился семейным счастьем, но это счастье продлилось недолго. В один прекрасный день, когда Дзинсэю было два года, его нарушило неожиданное появление Шарплесса.
— Что привело вас к нам так рано утром, Шарплесс-сан? — рассеянно спросила Тёо-Тёо. — Вы всегда приходите по вечерам!
Она пыталась успокоить капризничающего Дзинсэя, которому не нравилось, что прерывают его завтрак, даже если это был чиновник из американского консульства.
— У меня есть для вас новости, Тёо-Тёо-сан, — начал он.
То, как он избегал ее взгляда, насторожило Тёо-Тёо, и ее сердце забилось быстрее.
— Какие новости, Шарплесс-сан? — тревожно спросила она. — Случилось что-то плохое?
— Я получил известие, что Пинкертон направляется в Нагасаки и прибудет через три дня, — ответил Шарплесс так поспешно, словно торопился скорее покончить со своей миссией.
Повисло глубокое молчание, и даже ребенок перестал капризничать, будто и его ошеломила эта новость. Миска с кашей выскользнула из рук Тёо-Тёо и, упав на деревянный пол гэнкана[8], разлетелась во все стороны осколками фарфора и ошметками риса.
Этой новости Тёо-Тёо ждала три года, но теперь, когда надежда была почти утрачена, известие нарушило спокойное течение жизни, словно трактор — тишину мирного поля.
— Что вы сказали? Пинкертон возвращается в Нагасаки? — наконец прошептала Тёо-Тёо.
— Да, он направляется в Нагасаки посмотреть на ребенка, — повторил Шарплесс, инстинктивно избегая слова «возвращается», но растерянная Тёо-Тёо не обратила на это внимания.
После мимолетного колебания на ее лице внезапно расцвела лучезарная улыбка, и она взволнованно прошептала Дзинсэю:
— Твой отец возвращается к нам в Нагасаки, Дзинсэй-тян. Нужно подготовить дом к его приезду! Столько дел, а у нас всего-то три дня! Судзуки, Судзуки, Пинкертон-сан наконец-то возвращается в Нагасаки! Нужно начинать приготовления!
Она обернулась, чтобы поблагодарить Шарплесса за добрые вести, но тот уже ушел: она видела, как его сгорбленная фигура исчезает за углом.
В голове Тёо-Тёо промелькнула мысль, что по какой-то непонятной причине Шарплесс не рад возвращению Пинкертона, но она тут же прогнала ее.
Она была преисполнена решимости не позволить никому и ничему испортить долгожданный момент воссоединения Дзинсэя с отцом, момент, когда они снова станут одной семьей…
ГЛАВА 9
День, когда должен был прийти корабль Пинкертона, выдался ясным и солнечным, ни облачка не омрачало обычно серое осеннее небо.
— Корабль Пинкертона-сан прибывает сегодня после полудня, всего через два часа! — взволнованно говорила Тёо-Тёо, обращаясь к Судзуки, когда та выкладывала ее лучшее кимоно и зачесывала ей волосы наверх по последней моде.
— Вы должны хорошо выглядеть к возвращению мужа, Тёо-Тёо-сан, — ответила Судзуки. Она все утро хлопотала и была так же счастлива воссоединению семьи спустя столько лет, как и ее госпожа. — Я одела Дзинсэя-тян в матросский костюмчик, который купила на прошлой неделе на рынке. Мне показалось, он будет очень мило в нем смотреться.
— Он выглядит совсем как американец, если не считать «японских» глаз, — захлопала в ладоши Тёо-Тёо, когда Судзуки некоторое время спустя привела Дзинсэя в сине-белом матросском костюмчике. — Его отец будет так счастлив!
Во всем доме воцарилось праздничное настроение, ведь хозяин наконец возвращался из Америки. Судзуки даже соорудила плакат «Добро пожаловать домой к своей маленькой семье!» и повесила его в гэнкане. Слова были на японском, но она не сомневалась, что Пинкертон поймет.
Как раз когда они уже собирались идти в порт, с ведущей к дому дорожки донесся хруст гравия и показалась знакомая фигура Пинкертона. Корабль прибыл раньше, чем ожидалось, и Тёо-Тёо была вне себя от радости.
— Пинкертон-сан, вы вернулись к нам! — она побежала по гравиевой дорожке и бросилась в его объятия.
Тёо-Тёо была так счастлива, что не обратила внимания на легкую напряженность в обнимающих ее руках Пинкертона и, только подняв голову, заметила, что он не один. У ворот стояла, глядя на них, хорошо одетая американка, и Тёо-Тёо отстранилась в замешательстве.
Кто эта женщина и почему она с Пинкертоном? Наверное, сестра или какая-нибудь другая родственница. Кем еще она может быть, ведь он муж Тёо-Тёо!
В это мгновение она почувствовала, как Пинкертон высвобождается из ее объятий, и ее сердце обратилось в лед. В его поведении сквозила холодность, чего она никак не ожидала при такой долгожданной встрече. Где радость, нежность и любовь, которых она ждала от вернувшегося после почти трехлетней разлуки мужа? Прежний Пинкертон смутил бы ее тем, что подхватил на руки и торжественно внес в дом!
Неужели она ему больше не мила?
Словно издалека она услышала слова Пинкертона:
— Тёо-Тёо, да, я вернулся в Нагасаки, но все уже не так, как прежде. Давай пройдем в дом и поговорим.
Тёо-Тёо кивнула, и они молча прошли в маленькую гостиную, где всего три года назад провели вместе столько нежных и счастливых мгновений. Она заметила, что высокая, хорошо одетая американка не последовала за ними, а осталась ждать у ворот.
Молчание нарушило появление Судзуки с цепляющимся за нее Дзинсэем, чисто вымытым, сущим ангелочком в своем матросском костюмчике, и впервые с момента встречи Тёо-Тёо увидела, как лицо Пинкертона озарила улыбка.
Он потянулся к ребенку, но Дзинсэй уже распознавал незнакомцев и плотнее прижался к Судзуки.
— Вот ваш сын, Пинкертон-сан, — гордо возвестила Судзуки, явно не замечая напряжения в комнате. — Посмотрите, как он похож на вас! Дзинсэй-тян, поздоровайся с папой!
Тёо-Тёо вывела возбужденную Судзуки из комнаты и прошептала:
— Нам с Пинкертоном нужно обсудить кое-что очень важное, поэтому давай поговорим позже.
— Что случилось? Все в порядке? — растерянно спросила Судзуки, только сейчас сообразив, что семейное воссоединение получилось совсем не таким, как она ожидала.
Кивнув, Тёо-Тёо закрыла
