class="p1">ПИЛАТ: Да как определить, кто у них самый толковый? Надо же от чего-то оттолкнуться, а от чего? Все друг про друга говорят гадости, доносы мне пишут. Анонимные.
ИИСУС: Ты сказал, что не нашёл на мне вины. Но отправил на смерть. Невиновного человека.
ПИЛАТ: Издержки демократии и местного самоуправления.
ИИСУС: И ты ничего не мог сделать?
ПИЛАТ: Мог. Но не стал.
ИИСУС: Почему?
ПИЛАТ: Ты был встроен в систему власти, знаешь, что такое иерархия?
ИИСУС: Вообще-то, я и Мой Отец – это верховная власть во Вселенной.
ПИЛАТ: Это ты тут власть. А ты вспомни себя тогда: нищий оборванец с завиральными идеями. Бродит повсюду и баламутит общественность. Живёт как альфонс. За счёт баб. Собрал шайку каких-то нищебродов, какие-то лекции читал народу, толпы собирал; говорят, целительствовал, воду заряжал, слепым глаза вставлял, парализованных бегать заставлял, мёртвых воскрешал. Что может подумать нормальный человек?
ИИСУС: Что Бог воплотился в человеке.
ПИЛАТ: Знаешь, Иисус, при всём моём уважении, ты ничего в реальной жизни не понимаешь. Потому что в реальной жизни чудес не бывает, и если про кого-то рассказывают, что он воскрешает уже разлагающиеся трупы, то это – либо фокусник, либо шарлатан.
ИИСУС: Но ведь я творил чудеса.
ПИЛАТ: Я этого не видел. А что записано с чужих слов – это всего лишь чужие впечатления.
ИИСУС: Ты не веришь людям?
ПИЛАТ: Верю. Тем, кому можно верить. Кто проверен. А к чему ты клонишь? Я понял. Ты, догадываюсь, хочешь сказать, что я поверил старейшинам и первосвященникам, что оклеветали тебя, и отдал тебя, невинную овечку, на казнь. И не перепроверил эти сведения?
ИИСУС: В том числе.
ПИЛАТ: Так какого хрена ты молчал, когда я тебя допрашивал по существу вопроса? Ты же ничего не сказал в своё оправдание!
ИИСУС: В чём я должен был оправдываться? Я же ни в чём не был виноват.
ПИЛАТ: У твоего начальства была другая точка зрения.
ИИСУС: Они мне не начальства.
ПИЛАТ: Теперь-то конечно. Но это они тебя приволокли и выдвинули обвинения. С чего бы им притаскивать невинного человека к префекту? Да ещё к такому, как я.
ИИСУС: Как ты?
ПИЛАТ: Я на свой счёт не обольщаюсь. Да, я обращался с казной по-свойски. Да, в милосердии меня сложно упрекнуть. Но как было с вами всеми управляться? Вы ж по-хорошему не понимали, бузили всё время против цезаря.
ИИСУС: Зачем вы вообще пришли в Иудею?
ПИЛАТ: Не ко мне вопрос. Я чиновник прежде всего, а политик поневоле. Зачем Рим пришёл в Иудею – это вопрос к Риму. Я же исполнял служебный долг и делал всё, чтоб было тихо. Чтоб цезарь не волновался и чтоб меня не выкинули со службы на улицу, как собаку.
ИИСУС: Ты испытываешь раскаяние?
ПИЛАТ: В чём мне раскаиваться? Я действовал по обстоятельствам. В рамках имевшихся полномочий. Решал возникавшие проблемы. Ты был одной из них.
ИИСУС: Ты мог поступить по-другому.
ПИЛАТ: Хватит мне морочить голову. Давай начистоту. Если б мои орлы тебя не распяли, кто б ты был? Ну так, по совести? Бродячий тунеядец, несущий какую-то ахинею, говорящий загадками и софизмами. Думаешь, я не знаю, что ты ответил, когда тебя спросили, позволительно ли платить подати кесарю? Ты спросил: что изображено на денежке? Кесарь? Так отдайте кесарю кесарево, а Богу божье. Ловко передёрнул, не хуже учёных греков. Провёл даже своих хитросложных соотечественников.
ИИСУС: Где я тут передёрнул?
ПИЛАТ: При чём тут изображение кесаря? А если бы там было изображение задницы, что бы ты сказал? Засуньте золотой динарий в задницу, а Богу воздайте божье? Тебя же конкретно спросили – надо ли платить налоги? А ты отвечал всякими головоломками. А сам при этом платил налоги. Помнишь, когда к тебе прискакал этот слабоумный Пётр, и говорит: ой-ой-ой, пришло время платить налоги. Что ты ему сказал? Иди, поработай, пусть тебе заплатят, и отдай часть заработанного на налоги? Нет, ты сказал: иди, вылови без рыбку из пруда с золотой монеткой за жабрами, и заплати за меня и за себя.
ИИСУС: И что не так?
ПИЛАТ: Да всё не так. Чему ты людей учил? Посмотрите на птиц небесных, не жнут, не сеют, а сыты бывают? Посмотрите на траву полевую, как её Бог одевает, красивее, чем одевался царь Соломон? Вовсе не про радость созидательного труда ты проповедовал.
ИИСУС: Ты ничего не понял.
ПИЛАТ: Что тут было понимать? Вы в своей Иудеи жили как скоты: грязные, вонючие, дикие какие-то, вши, везде дерьмом воняет, улицы замусоренные, дорог нет, почты нет, воды нет. Зато какая духовность! Не знаю… Может, вас манна небесная развратила за сорок лет тунеядства в пустыне? Халява быстро расхолаживает. Работать надо было. Посмотри. Мы, римляне, куда бы ни пришли, что делаем? Строим акведуки, строим общественные бани, строим общественные сортиры с канализацией. Мостим дороги. Организовываем почту. Патрулируем улицы. Ловим воров и бандитов. Упорядочиваем налогообложение. Вводим закон и порядок. Всё-таки правовая система у нас работает, и префект даже в самой далёкой задмуханной провинции, вроде меня в этой поганой Иудее, знает, что за ним стоит вся мощь Рима, и сам эту мощь побаивается, потому что если что не так – башку оторвут однозначно.
ИИСУС: Так что было бы, если б ты меня не распял?
ПИЛАТ: Сдох бы ты в канаве. Тебя по-любому побили бы камнями. Свои же. От зависти. Которые твоего Отца считают своим Отцом. Они тебе завидовали, Иуда тебе завидовал. Он же ревновал тебя ко всему – к твоей стати, к твоему красноречию, к твоему успеху. Он и у меня был, предлагал тебя сдать, но мне какое дело до ваших еврейских штучек? А даже если и не убили… Пока ты был молодой и красивый, и говорил свои заумные проповеди, ты тёткам нравился, и они давали тебе деньги. Вот ты и твоя шайка ездили бабам и простофилям по ушам, они тебе копейку подбрасывали, вы шлялись по всей Иудеи и не работали, жили за чужой счёт. А потом бы ты всем надоел со своим занудством. Побирался бы, просил милостыню на перекрестке. За чудеса ты денег вроде не брал? Пришлось бы брать. И ты разве один был чудотворец? Да их по всей
