Саймон пришел в ужас оттого, что Пеппер так подумала.
– Подойди сюда, – попросил он и указал на небольшой столик перед окном, куда поставил эль и тосты. Видя, что она не сдвинулась с места, Саймон продолжил: – Я плачу людям за такие вещи, как заправка кроватей и стирка постельного белья. Ты моя гостья. И ты плохо себя чувствуешь. Тебе нужно расслабиться. Вчера вечером ты была в шоке.
Пеппер вздохнула, подошла к столу и села за него.
Саймон сел напротив и пояснил:
– Я принес тебе имбирный эль и тосты. Мама давала мне их, когда я чувствовал себя неважно. Я подумал, что и тебе это может помочь. Но если ты предпочитаешь что‑то другое…
– Нет. Это годится. – Пеппер встретилась с ним взглядом. – Спасибо за заботу. И прости за то, что из‑за меня ты был вынужден оставить свою вечеринку, а после я закатила истерику и причинила тебе столько беспокойства…
– Стоп! – прервал ее Саймон. – Не нужно ни за что извиняться. Если честно, вечеринка была скучной.
– Тогда зачем ты ее затеял?
– Потому что все ждали, что я так поступлю.
Пеппер пристально посмотрела на него:
– Значит, ты устроил вечеринку только потому, что этого ждали от тебя другие?
– Вроде того. Но хватит обо мне. Чем я могу тебе помочь?
– Ты мне уже помог.
– Я? Помог?
Она кивнула.
– Пока мы обсуждали твою вечеринку, на несколько коротких секунд я смогла подумать о чем‑то помимо кошмара, в который превратилась моя жизнь.
События прошлой ночи казались Пеппер кошмарным сном. Проблема была в том, что все было по‑настоящему. Ее кондитерская, построенная на скромное наследство от бабушки и ставшая воплощением мечтаний Пеппер, превратилась в золу. Эта мысль камнем давила на сердце. Пеппер понятия не имела, что делать дальше. Ей нужно было определиться с планами на будущее как можно скорее.
Дождавшись, когда Саймон ушел утром на работу, Пеппер выскользнула из его квартиры и поехала на метро к кондитерской. Выйдя на нужной станции, Пеппер пошла дальше пешком: идти было недалеко. Легкие снежинки, кружась, падали с неба и таяли на тротуаре, но сегодня Пеппер была слишком расстроена, чтобы оценить красоту их танца.
Она с трудом переставляла ноги, казавшиеся непривычно тяжелыми, и старалась подготовить себя к тому, что ей предстоит сейчас увидеть.
Когда она повернула за угол, ее глазам предстало здание кондитерской, обнесенное желтой предупреждающей лентой, и сердце Пеппер сжалось. Она застыла, почти не замечая проходящих мимо людей и мчащиеся по дороге машины. Все внимание Пеппер было сосредоточено на ее кондитерской, когда‑то такой красивой, а теперь разоренной пожаром. Слезы жгли глаза, но Пеппер сморгнула их. Прошлой ночью ей не удалось сохранить самообладание, но сегодня оно необходимо, чтобы спланировать дальнейшие действия.
Пеппер посмотрела на заколоченное окно витрины, на полосы сажи, бегущие по окрашенному в белый цвет кирпичу, на навес, требующий замены.
Да, в кондитерской полный беспорядок, но здание уцелело. Это, должно быть, хороший знак. В душе Пеппер зародилась надежда: может, получится все восстановить?
Пеппер подошла к входной двери, на которой висела какая‑то табличка, но девушка не остановилась, чтобы ее прочитать. Ей не терпелось попасть внутрь и посмотреть, что нужно отремонтировать.
Не успела ладонь Пеппер коснуться дверной ручки, как дверь открылась. На пороге стоял высокий мужчина с серьезным выражением лица, одетый в форменную куртку пожарного.
Он хмуро посмотрел на Пеппер и сказал:
– Вам сюда нельзя! Вы разве не видели, что написано на двери?
– Но у меня здесь кондитерская.
Пожарный кивнул и ответил:
– И все равно вам нельзя тут находиться.
– Но я здесь живу! Мне нужен доступ к моим вещам.
– Пока нельзя! Начальник пожарной охраны еще не подготовил отчет.
– Какой отчет?
Пожарный вышел из здания на улицу, заставив Пеппер отступить на тротуар, затем пристально посмотрел на нее и заявил:
– Есть подозрение, что имел место поджог.
– Поджог?!
Пеппер вспомнила, что накануне вечером уже шла речь о поджоге. И, судя по выражению лица этого пожарного, он считал виновной именно ее.
Саймон только что осмотрел здание с обратной стороны, так как войти внутрь ему запретил пожарный. Даже снаружи кондитерская была в ужасном состоянии, очевидно, внутри повреждения еще серьезнее. Саймон приехал сюда, надеясь обнаружить, что пожар был незначительный и Пеппер сможет вернуться домой уже сегодня, но теперь стало ясно, что это невозможно.
Его мысли снова обратились к Пеппер, сердце захлестнула новая волна сочувствия. Каково будет Пеппер увидеть, во что превратилась ее модная кондитерская?
Саймон обогнул здание, остановился на тротуаре перед кондитерской и вдруг заметил Пеппер, разговаривающую с тем же пожарным, с которым имел несчастье столкнуться и он. Этот человек определенно был не самым дружелюбным парнем.
Увидев обеспокоенное выражение лица Пеппер, Саймон стиснул зубы. Наверняка этот грубиян‑пожарный был резким и с ней!
Саймон подошел к Пеппер и поинтересовался:
– У тебя все нормально?
Она покачала головой.
– Видишь, как тут все выглядит? А что ты здесь делаешь? Разве тебе не следует быть сейчас в офисе?
– Я хотел посмотреть, как обстоят дела.
В глазах Пеппер отразилась боль.
– Не волнуйся, я покину твой пентхаус, как только свяжусь со страховой компанией.
– Нет никакой спешки.
Саймон инстинктивно притянул Пеппер к себе. Вначале она воспротивилась этому, но затем позволила заключить себя в объятия.
Так они и стояли, обнявшись, на тротуаре, а вокруг них кружились снежинки. И внезапно Саймон понял, как сильно он скучал по Пеппер. Он пробормотал ей в волосы:
– Можешь оставаться у меня столько, сколько тебе нужно.
Она попыталась отстраниться, и Саймон с большой неохотой разжал объятия.
– Ты и так уже слишком много сделал.
Он понял, что лучше сменить тему.
– Что тебе сказал пожарный?
– Что я не могу попасть внутрь.
– Он впустил тебя?
– Я пыталась объяснить ему, что живу здесь и мне нужны мои вещи, особенно одежда. Но ему нет до этого никакого дела.
– Надеюсь, ты скоро сможешь попасть к себе домой. А пока давай я подвезу тебя обратно в пентхаус?
Пеппер покачала головой:
